«Жена» сидела в тени, в качалке и, казалось, была мысленно далека от всего происходившего в комнате.
О чем думала она?
Какие мрачные мысли роились в ее голове, какие чувства таило ее сердце?
Присутствие «гостей» тревожило меня. Я не допускал и мысли, что моим «гостям» было предоставлено такое свободное передвижение в Гельсингфорсе.
— Займитесь поручениями. Я жду вашего донесения в понедельник для доклада товарищу Черных, — сказал Розенталь, подходя к «жене». — А вы, товарищ, не унывайте. Заведите знакомства с местными офицерами. Есть красивые мальчики. Для дела важно, — произнес он, улыбаясь краем рта и пожимая ей руку.
Бобрищев доминировал над этими типами изысканностью манер и корректностью в разговоре. Приложился даже к руке «жены» и небрежным тоном фата проронил:
— Очаровательной даме наше почтение. До свидания.
Фишман протянул мне три пальца и пробормотал сухо:
— До свиданья.
Сайма проводила гостей на улицу. Заперла калитку. На кухне застучал топор — «тютто» принялась готовить ужин.
— Вы спросили как-то, кто такая Гибсон, так вот теперь я расскажу вам ее прошлое и настоящее. До какой глубины человеческой низости пала она — это страшно даже подумать, — начала «жена» свое повествование, усаживаясь против меня на диване.
Под шум метели за окнами я услышал жуть действительности «красной» России.
— Гибсон была моей подругой детства. Она дочь богатого коммерсанта. Ее отец был убит бандитами Петлюры в Черкассах. Мать сошла с ума. И вот тогда Гибсон покидает Черкассы и едет в Полтаву. Знакомится там с командиром I Интернационального полка Фекетэ и превращается в его содержанку. Фекетэ был тогда в фаворе у Троцкого. Он осыпал Гибсон бриллиантами и жемчугами… Она следовала за ним в салон-вагоне или в роскошном фаэтоне расстрелянного помещика М-ской губернии М. Но, на ее беду, она влюбилась в красавца-венгра, офицера штаба Фекетэ. И на нее донесли. Уследили. Офицер был расстрелян, а ее Фекетэ отдал в «общее пользование» первой роте… В Лубнах в 1921 году ее нашли на полотне железной дороги, очевидно выброшенной из вагона. Полуобнаженной и без сознания. Какой-то эшелон красноармейцев подобрал ее и привез в Москву. И через полгода Гибсон была в ЧК секретным сотрудником. Она «предавала» всех, виновных и невиновных. На ее душе не меньше трехсот жертв. Когда она уже окрепшей, поправившейся встретила меня и сообщала без утайки о своих работах, мне стало ясно — она была матерая чекистка. Она и не скрывала, что лично расстреливала жертвы, не таила кошмарных избиений в подвалах МЧК и с какой-то болезненной, животной радостью передавала о новых жертвах, которым не избежать ее кольта…