Сапожник кивнул коротко стриженной головой и сказал:
— Верно, товарищ! Работы тьма, а работников мало. Трусы все, шкурники.
— Как ваша жена, едет? — спросил Фишман.
— Да. Ждет ваших распоряжений, — ответил я, скрывая нарастающую неприязнь к Фишману.
— Хорошо. Что вы знаете относительно Игельстрема? — спросил Фишман.
— По мною собранным сведениям, он не особенно надежен. Вращается среди белых и выдает тайны редакции. Агентство «Норд-Ост» тоже неблагополучно. Пока что собираю сведения, — умышленно «обелил» я советчиков из «Норд-Оста».
— Я так и знал! Я так и знал, — заволновался Фишман, — скоты, паразиты! Тысяч сто денег сожрали и толк какой! Я не раз говорил идиоту Розенталю: не давайте им ни одного пенни. Ладно. Соберите об этой сволочи материал и я пошлю доклад в президиум ВЧК. Пусть ликвидируют эту белогвардейскую богадельню. Канальи!
— А их нельзя совсем убрать? — робко спросил Мууконен.
— Не стоить дряни трогать. Просто перестать давать деньги и баста, — буркнул Фишман и, обращаясь ко мне, спросил: — Относительно Горчакова ничего?
— Пока что ничего, товарищ, — ответил я.
— Поторопитесь с ним. У нас получены сведения, что он собирается совершить закупку гильзовой бумаги через посредство видного русского эмигранта. О Горчакове не собрали еще? Я понимаю вас, трудно, понятно, еще нет связей. Деньги у вас есть?
— Есть, — ответил я.
— Я все-таки захватил для вас сорок тысяч марок. Не стесняйтесь тратить на дело, товарищ. Работа без денег не работа. Напишите мне расписку и подпишитесь как хотите, — сказал Фишман и передал мне пачку кредиток.
— Мерси, — небрежно скомкав лист, вырванный из блокнота, мою расписку, и сунув ее в жилетный карман, процедил краем рта Фишман.
Отсчитал еще несколько новеньких тысячных кредиток и сказал Мууконену:
— Получайте ваше жалованье за удержанием суммы, выданной вашей жене.
— Спасибо, товарищ. Вот посылку надо бы переслать жене, — произнес, вставая, сапожник.
— Отлично! Заготовьте и пошлем, — согласился Фишман, положив на вымазанную варом ладонь сапожника деньги. Надел пальто. Намотал на шею шарф и напялил на глаза шапку.
— Я пошел, товарищи, — сказал он, протягивая нам руку. — За чемоданами я лично заеду. Следующее свидание после бала на квартире «Спортсмена» на Цирковой улице. Адрес не забыли? — уже в двери сказал он мне и, козырнув, вышел в сени.
— Вот идейный товарищ, — высказался сапожник после ухода Фишмана.
— О да, — согласился я с мнением Мууконена.