Джонас
Вернувшись после обеденной смены, застаю дома Феликса. Они с мамой сидят за кухонным столом. Пьют кофе. Болтают, как старые приятели. Мама в джинсах и в рубашке с воротником на пуговицах.
Я будто открыл портал во времени, перенесся на без малого восемь месяцев назад, когда у меня была мама, регулярно мывшаяся в душе; человек, а не призрак.
Месяца два назад я бы подумал: слава богу, наконец-то прогресс. Сейчас – не обольщаюсь. Мама отучила обольщаться. Это все спектакль для единственного зрителя – Феликса. Для нас, собственных детей, она даже на день не потрудится ту же роль сыграть.
– Привет, дружок, – говорит мама, уловив мое присутствие.
– Привет.
Лучше отвечать односложно. Лишнее слово вполне может нарушить баланс. По крайней мере, у меня такое чувство. Вспоминаю фильм-сказку, который очень любит Лия. Там ведьма придает себе облик прекрасной принцессы. Но в зеркале отражается то, что есть на самом деле. Так и здесь: если подойти к маме с кастрюлей из нержавейки, блестящий округлый бок отразит настоящую маму – в пижаме, с припухшими веками.
– Я, Mani, воспользовался советом дочки, – объясняет Феликс, указывая на бумаги, что разложены по столу. – Позвонил с утра твоей маме и спросил, не займется ли она ресторанной бухгалтерией.
– Наши счета в порядке?
Спрашиваю, отлично зная: Феликс правды не скажет.
– Будут в порядке, – отвечает вместо Феликса мама. – Мы сейчас пойдем в ресторан, там я просмотрю бумаги. Побудешь с младшими? Сайлас и Наоми вернутся через час, максимум – через два; сменят тебя.
Прищуриваюсь. Отвратительно, что мама преподносит как новость то, что я и без нее прекрасно знаю. Она здесь больше не рулит, в этом доме; но перед Феликсом хочет доказать обратное, вырывает руль у нас, троих старших.
– Конечно.
Феликс собирает бумаги, мама, идя за ним к двери, чмокает меня в щеку. Мне изрядных усилий стоит не отшатнуться. Незачем маме делать вид, будто ей полегчало. Надо, чтоб ей действительно полегчало.
Иногда мне хочется уснуть года на два, на три. Может, я уже буду тогда студентом колледжа. Может, отпадет необходимость тащить семью на буксире. Через три года наш семейный фургон, глядишь, уже и сам как-нибудь покатится.
Дремлю на диване. Меня будит Бека, говорит, что голодна. Готовлю сэндвичи с курятиной и заставляю младших съесть помимо сэндвичей еще и зеленый салат. Потом мы с Лией у нее в комнате играем в лошадок. Пластиковые такие лошадки, целый набор, и чего только каждой не полагается – и щетки, и цветочки для украшения грив, и ленты для хвостов. Не успели мы все это добро вытащить, разложить, как услышали крики снизу. Ну конечно – Бека с Исааком снова ссорятся.