Вот что я за последние пять минут усвоил: по части крезанутости Виви Александер никому не переплюнуть. Представьте шкалу настроений; от тоски до блаженства. Так вот, Виви не знает середины. Дубасит по мне своими спадами и подъемами. Возносит до небес. Опускает ниже плинтуса. В данный момент так ненавидит меня, что вполне может испепелить взглядом. Чувство взаимно, я выскакиваю из спальни, с грохотом захлопываю дверь.
* * *
Через несколько минут я трясусь от бешенства у Феликса на пороге. Мысль бежать к Феликсу возникла спонтанно, плана у меня нет. Катаклизм разразился, но еще не стихли подземные толчки.
Пожалуй, лучше убраться.
Поздно. Слышится голос Элли.
– Джонас, ты?
Элли – со шлангом в руках, залитая закатным солнцем – появляется из-за угла. Бежать; бежать отсюда без оглядки.
– Я уже почти все полила, – говорит Элли. – Подожди секунду, ладно?
И вот я стою на дорожке, как идиот. Впрочем, почему «как»? Идиот и есть. Элли направляет струю воды на красные георгины и рудбекии. Мама раньше любила цветами заниматься. Полив был в числе моих обязанностей. В этом году все не так.
Элли закрывает кран, скручивает шланг. Есть куча причин, почему мне нравится Элли, почему она мне нравилась даже в том возрасте, когда дружить с девчонками не принято. Элли – она такая добрая, что, наверно, могла бы оленей с ладошки кормить, как сказочная принцесса. И тем не менее Элли стукнула Патрика Лоуэштейна, когда тот обозвал ее старшего брата бабой. И не потому, что оправдывала Диего. Я точно знаю, ведь Элли крикнула Патрику: «Может, мой брат и слабовольный – а ты зато сексист!» В следующий миг Патрик от ее удара вдвое сложился. Я тогда подумал: молодчина Элли.
– Джонас, – говорит Элли, направляясь ко мне. – Ты что на пороге мнешься? Давай заходи в дом. Мама сейчас ужин разогре…
– Не надо. Спасибо, не надо.
Элли останавливается прямо передо мной. Взгляд скользит по моему лицу, слева направо, слева направо, будто Элли, страницу за страницей, читает меня. Что-то не так; не что-то, а много чего. Элли это мигом просекает.
– Пойдем-ка, Джонас.
Плетусь за ней к крыльцу. Невежливо не войти в дом и не поздороваться, раз уж меня сюда принесло. Впрочем, мне сегодня не до вежливости. Совсем не до нее.
Элли садится на качели, что установлены у них на террасе, хлопает по сиденью. Сажусь рядом. Элли поджимает ноги, пристраивает босые ступни с краешку.
Упираюсь локтями в колени. Не могу сейчас даже взглянуть на нее, поэтому закрываю ладонями лицо.
– Я наорал на Беку с Исааком. Обозвал их засранцами. Довел до слез. А потом… Виви… она даже не стала меня слушать… Господи, я ведь просто…