– С тобой?
Это я его так дразню. Джонас отвечает красноречивым взглядом: «Может, не будешь острить? Мне и так тяжко».
Рот сам растягивается в улыбке.
– Конечно. Сейчас спущусь.
На мне темно-синяя ночнушка на тонюсеньких бретельках, отделанная кремовым кружевом. Не более открытая, чем обычное летнее платье. В смысле, можно не переодеваться. Я лишь набрасываю кремовый кардиган и закрываю глаза. Пытаюсь расшифровать свои ощущения. Я словно вскочила с постели и влезла в свитер, чтобы сбегать к почтовому ящику. Близенько, но не совсем в точку. Ну конечно! Ожерелье из искусственного жемчуга. Нить крупных, плотно подогнанных бутафорских жемчужин, вокруг шеи, еще раз и еще. Вот так. Теперь я – девушка, которая вскочила с постели ради экспромт-свидания на пляже.
Спускаюсь по лестнице. Мама сидит в гостиной на диване, перед телевизором, ко мне спиной. Смотрит французский фильм с субтитрами, потягивает белое вино. Поворачивает голову. Взгляд пристальный, улыбка лукавая.
– Ну и что ты делаешь, Вив?
– Пытаюсь выскользнуть из дома незамеченной. А разве непонятно?
Стою, ерошу волосы.
– Понятно. – Мама подпускает строгости. – У тебя свидание? С твоим новым приятелем? С Джонасом?
– Да, с ним, – бурчу я.
Не терплю подобного тона.
– Вив, я хочу посмотреть на него. Я серьезно.
– Что, прямо сейчас?
– А он здесь?
– Нет.
Неубедительно получилось. Обычно я лучше вру.
– То есть да. Мы хотели пойти прогуляться. Ему не спалось, и он…
– В таком случае позови его в дом.
Я не двигаюсь с места, и мама потягивается на диване, напрягает позвоночник.
– Извини, Вив, если тебе это неприятно, но доктор Дуглас говорила…
– Отлично, – цежу я, лишь бы не слушать дальше про то, что говорила доктор Дуглас. Поворачиваюсь к двери, но спохватываюсь:
– Мам, ты только не спрашивай Джонаса о родителях, ладно?
Мамина голова чуть склоняется набок, длинные волосы падают на колени. В мозгу явно складываются детальки: я пропадаю у Дэниэлсов дома, рассказываю о братьях и сестрах Джонаса – и ни слова о родителях. Сам он явился среди ночи, потому что ему не спалось.
– Там все плохо, мам. Случилось внезапно. И недавно. Не будешь спрашивать?
Мама кивает. Теперь она уже не так похожа на родительницу, ответственно выполняющую свой долг. Джонас больше не противник, не потенциальная угроза для ее девочки. Джонас – сам ребенок, его тоже надо опекать.
Джонас по-прежнему стоит на подъездной дорожке, руки в карманах. Брюки цвета хаки закатаны до лодыжек. Мне это нравится. Значит, выходя из дома, Джонас уже знал, что выманит меня на пляж. Улыбаясь, осторожно ступая по камешкам, выбираюсь на асфальт. Никакая сила не заставила бы меня обуться, любые туфли были бы оскорблением этой восхитительной летней ночи.