Зато, припоминая улыбки, которые дед расточал травницам, начинала подозревать, что в рассуждения маменьки где-то вкралась ошибка и вовсе не кроткую куколку нужно было ей в тот раз изображать. Возможно, веселую даму с картами или такую вот простую, домашнюю травницу с заботливой улыбкой и откровенным ласковым взглядом.
— Анни! — выйдя на крыльцо, позвала гостью новым именем хозяйка небольшой пасеки. — Идем ужинать, скоро совсем стемнеет.
— Иду, — поднимаясь со скамьи, отозвалась Лил и окликнула питомца: — Найд, ко мне!
Щенок примчался по первому зову, порадовав девушку смышленостью. Если ей придется отсюда уйти, брать малыша с собой будет неразумно, и тогда именно его сообразительность станет главным доводом на весах судьбы. Как она успела убедиться за полгода сельской жизни, глупых и вороватых пустолаек хорошие хозяева не держат. А безалаберным завсегдатаям кабаков, легкомысленно подбирающим всех беспризорных собак и кошек, зачастую и самим есть нечего.
— Иди за мной, — остановил Алильену в сенцах строгий шепот старшей травницы Хадины.
Подгоняемая странным предчувствием, девушка покорно ступила на узкую лесенку, ведущую на чердак. Она и сама не понимала, чего ждет от известия, которое собиралась сообщить ей хозяйка, но безумная мечта о чем-то невозможном невольно заставляла быстрее стучать сердце и с досадой сжимать губы, пока Лил плелась за неторопливо поднимавшейся на самый чердак женщиной.
— Тебе оставлена записка… И не смотри так обиженно, вот, сверху надпись: «Отдать, как стемнеет». А еще хочу сообщить, мы на рассвете отправляли письмо и несколько минут назад получили ответ. За тобой уже едут, пробудешь тут всего два-три дня.
Алильена небрежно отмахнулась от этого известия. Незнакомцы, которые ее куда-то повезут, были девушке совершенно неинтересны. Больше всего она мечтала скорее получить в руки записку от деда и сбежать подальше. Читать первое послание дорогого ей мужчины Лил желала в уединении и не собиралась делить его ни с кем.
До комнатки, где ее поселили, девушка почти бежала, а оказавшись у знакомого окна, внезапно замерла, не решаясь развернуть сложенный наподобие детского кораблика листок. Просто вдруг отчетливо поняла, как напрасно надеется найти там какое-нибудь доброе слово, неоткуда деду взять для нее такие слова.
Она же, хотя и была все последнее время рядом с ним, но одновременно и против него, мечтая только о том, как его победить. Даже в то утро, когда наряжалась в принцессу. Пора признаться самой себе: вовсе не для него в то утро маменька завивала ей волосы и подкрашивала лицо, а ради исполнения желания дочери получить вожделенную игрушку.