– Что ты здесь делаешь? – наконец спросила я отца, который пытался, но не очень успешно, встать с кресла.
– Я беспокоился за мою малышку, такие дела! Одре, почему ты не сказала нам, куда идешь? Пришлось обзвонить всех твоих подруг!
– Что?
В вырвавшемся у Одреанны «что?» отчетливо слышалась нотка паники, и мне даже показалось, что она сейчас упадет в обморок от стыда, что меня насмешило.
– Папа, – сказала я с упреком. – Ты не знаешь, что ничего хуже нельзя сделать подростку? Звонить всем ее подругам? О чем ты думал?
– Я искал мою дочь, черт возьми! – Он, наконец, сумел встать, но, шагнув к нам, покачнулся.
– Ты пьян? – Я повернулась к Катрин, которая вышла из кухни с тарелкой колбасы. – Он пьян? – Она энергично кивнула.
– Это они дали мне скотч! – объяснил отец преувеличенно жалобным голосом. – Потому что виски у них нет…
– Извини, Жен, – сказал Никола и тоже встал.
– Его было так жалко, – ввернула Катрин. – Бедный Билл. Он был просто не в себе, девочки.
– Я правда был не в себе. Но теперь мне лучше.
– И потом, честно говоря… – добавил Никола. – Мы не могли устоять… твой отец – лучший в мире собутыльник!
Они чокнулись, смеясь, как два кретина, и снова сели.
– Ты звонил моим подругам? – вмешалась Одреанна. – Ну, все, это капец: это хуже, чем конец света!
– Ладно, надо все-таки выбирать выражения, ты не находишь?
– Мой отец звонил моим подругам! – Она посмотрела на меня так, что мне стало ясно: выбор выражений сегодня в меню не предусмотрен.
– Ну а что мне было делать, Одре? – воскликнул отец еще более жалобно. – Твоя мать довела меня до ручки. Она видела по телевизору репортаж о самоубийствах среди подростков и…
– ФИГНЯ?
– Ну, так ведь этот Билл, как его там, тебя бросил, и потом…
– Ты идиот, слышишь? Ты полный идиот!
Она пулей пронеслась через гостиную прямо в сапогах, но, не зная, куда идти, остановилась перед коридорчиком, который вел в комнаты.
– Жен, где твоя комната?
– Это не ее комната, это папин кабинет! – крикнул Ной, когда я указала на комнатушку, расположенную прямо за спиной отца. Одреанна, которая буквально вибрировала от возмущения и только ценой нечеловеческих усилий сохраняла то, что, видимо, считала последними остатками достоинства, обежала гостиную по кругу и метнулась в кабинет, временно служивший мне спальней, оглушительно хлопнув дверью.
– Может, дать ей кота? – предложил Ной.
– Не думаю, что это хорошая идея, мой волчонок.
С озадаченной и немного разочарованной гримаской он сел рядом со своим отцом.
– Непростая она, твоя сестра.
– Ной, – сказал ему Никола, легонько шлепнув по бедру, – ты еще знать не знаешь, что такое женщины.