Харнак не тешил себя надеждой, что с Богданом все будет просто и легко. Совершить такую смелую диверсию и отстреливаться до последнего патрона мог лишь человек большой воли и мужества. Ясно было, что этот богатырь вряд ли испугается пыток. И Харнак решил немного поиграть с ним.
Богдан оценил ситуацию почти сразу. Он понимал, что в гестапо есть люди с большим опытом, умные и коварные. Этот следователь, неплохо знающий русский язык, вероятно, из этого сорта. Серые глаза смотрят насмешливо и испытующе, хотя гауптштурмфюрер и старается быть любезным. Губы сжаты в прямую тонкую линию; длинные пальцы, держащие чашку с кофе, едва заметно дрожат. “Должно быть, алкоголик или наркоман, — подумал Богдан, обратив внимание на это дрожание и нездоровые синяки под глазами. — Впрочем, черт с ним! Все равно ничего он от меня не добьется”.
Не дождавшись ответа, Харнак поставил чашку на столик. Закурил и, пододвинув сигареты Богдану, сказал:
— Вы человек с головой и понимаете, зачем вас сюда привели. Уж, конечно, не для того, чтобы распивать кофе со следователем… Итак, ваши фамилия и имя?
— Петренко Микола Миколаевич, год рождения двадцать первый, место рождения — Москва.
— Чудесно! — Харнак что-то отметил на клочке бумаги. — Документы, конечно, потеряли?
— Откуда вы знаете? — с притворной наивностью воскликнул Богдан.
— Догадались, — усмехнулся Харнак. — Что ж вы делали в канализации?
— Спал. На дворе, знаете ли, холодно, вот я и залез туда.
— Прекрасно. — Еще более любезная улыбка появилась на лице гауптштурмфюрера. — Зачем же вы потом стреляли в солдат?
— Испугался спросонья. — Лицо Богдана виновато вытянулось. — Вижу, бегут на меня, ну я и выстрелил… А потом и они стреляли… Таким образом, считаю, мы квиты.
— Ай-ай-ай! — поднял брови Харнак. — Значит, испугались? А там, в канализации, вам не было страшно? Все же темно и, наверно, крысы.
— А крыс я не боюсь, — с идиотской наивностью ответствовал Богдан. — Я больше солдат боюсь…
Но Харнака нелегко было вывести из равновесия.
— Неужели? А я, например, почему-то больше боюсь крыс.
— Каждому — свое, — вздохнул Богдан.
— Где же вы потеряли документы?
Харнак взял карандаш, как бы собираясь записать.
— Не помню. У меня дырявая память. Где-то потерял.
— Как попали в наш город?
Богдан начал сочинять какую-то фантастическую историю. “Я его недооцениваю, — подумал вдруг, — нервы у него все-таки есть…” Действительно, гауптштурмфюрер выслушал его болтовню, не перебивая. И только когда Стефанишин умолк, весело заметил:
— А вы мне нравитесь! Шутник, не так ли?