Вшестером на двухсотенный отряд не нападают, оставалось наблюдать.
Хотя дураку ясно: что-то делать надо. Там у лодий всего полсотни человек, и они, голодные и усталые, от двух сотен, свежих и воодушевленных близостью добычи, не отобьются. Кроме оружия, взять с них нечего: одни мокрые рубахи на плечах. Но сами лодьи чего-то стоят, а если удастся захватить пленных, то купцы-греки за них дадут по двадцать золотых номисм за каждого.
Русы хорошо знали, зачем греки скупают полон: рабы использовались не только в домашних работах, но и в огромных поместьях богатых греческих бояр. А непривычные к жаре пленники с севера жили там не так уж долго, поэтому грекам все время требовались новые рабочие руки. Русы наживались на этом уже сотню лет, каждый год отправляясь за полоном и сбывая его за Греческое море. Но также они и понимали, что сами могут, случись неудача, оказаться в этом деле не продавцами, а товаром.
В прибрежных холмах местные залегли и стали осматривать стоянку.
– Давай, труби! – Сигват кивнул Белошу, у которого на плече висел рог.
* * *
Старшим на стоянке Святослав назначил Улеба. Тот и сам догадался выслать дозорных на холмы, окружавшие бухту, но те не смогли бы увидеть прячущихся в зарослях у речки нападавших, если бы издалека не донесся вдруг рев боевого рога. Рог был свой, и знак он подавал понятный: тревога.
К тому времени люди Улеба лишь напились пресной воды из ручья и набрали вдоль полосы прибоя плавника для будущих костров. Не помешало бы оттащить лодьи подальше от воды, но стояла тишь и гладь, а от голода у самого Улеба кружилась голова, и это дело он отложил на потом – когда удастся хоть как-то подкрепить силы уставших отроков.
За это он потом не раз сказал себе спасибо.
Тревожный рев рога все услышали сразу, и объяснять, что делать, не приходилось. Сидевшие и лежащие отроки вскочили, расхватали щиты и шлемы и выстроили стену, спиной к воде. Куда вставать лицом, все понимали: они видели только одно направление, где заросли заслоняли даль, и рог звучал именно оттуда.
Из сотни оказавшихся на этом берегу людей щиты сохранили около половины – остальные унесло морем во время бури. Но все ушедшие оставили их здесь: не стоит таскать такую тяжесть, пока сражений не предполагается.
Одновременно с этим из зарослей над ручьем посыпались люди – вопя и потрясая оружием. Их оказалось в несколько раз больше, но первый натиск «стена щитов» выдержала. Напоровшись на мечи и копья, нападавшие отхлынули; на прибрежной гальке осталось не меньше трех десятков тел. Откатились, впрочем, недалеко и принялись забрасывать русский строй сулицами, стрелами, просто камнями, подбирая из-под ног. Целили в головы и в не защищенные щитами ноги. В дружине появились раненые. Две хазарские ватаги пытались зайти с боков. И хотя вооружением и выучкой русы заметно превосходили нападавших, сказывалась усталось и голод, а главное, тех было уж слишком много.