– Улебушка… – Эльга нашла взглядом будущего жениха. – Видит Бог, как я хочу тебе счастья… вам с Горя… с Зоей счастья, земле Русской мира и Божьей благодати. Но ты понимаешь… Вы все понимаете? – Она оглядела лица, цветущие улыбками. – Еще немного – и князем киевским будет провозглашен крещеный человек…
Она посмотрела на Мистину, взглядом договаривая то, что он и так знал.
– Не тревожься, княгиня, – мягко сказал он, глазами давая понять, что весь риск отлично видит. – Мы тоже не пальцем де… не в дровах найдены. Догадаемся, куда соломки подстелить.
И невольно они с Олегом взглянули друг на друга. Последний князь Моравы мог бы торжествовать: тот змей, что когда-то отнял у него киевский стол, теперь будет оберегать его дочь на этом столе – всей своей силой, хитростью, опытностью, изощренностью во всяких уловках.
– Бог поможет! – горячо заверил Олег Предславич, который все эти годы не мог и вообразить, что когда-нибудь придет к столь полному согласию с Мистиной Свенельдичем. – Мне думается, сам Бог нам путь и указует. Роду нашему, Олегову. А путь Христа – путь испытаний. Кому знать, как не мне? Но вот ведь: кто тверд будет и от Бога своего не отречется, того Он и наградит. Будет моя дочь княгиней в Киеве, внуки мои всю землю Русскую в наследство получат и будут править ею во Христе…
Эльга прижала руку к груди. Олег не хотел задеть ее, но эти слова ударили ее прямо в сердце. Бог указует Олегову роду этот путь! Ее сын Святослав не желал принять Бога – и сгинул. Вспыхнул в душе гнев, негодование на Бога, что отнял у нее единственного сына, у Прияны – мужа, у маленького Ярки – отца, у всей руси – наилучшего вождя… Неужели затем, чтобы очистить место для того, кто не так горд и упрям, кто готов преклониться перед истинным Богом? Эта мысль приводила ее в возмущение, но разум шептал: смирись. Истинный Бог грозен, гнев его неотвратим. Иных отцов Он понуждал самим нести им в жертву сыновей… Ради испытания веры отнимал всех детей, как у Иова.
– Если Бог указывает на ошибку, не стоит повторять ее, – кивнул ей отец Ригор. – Пора и всей Руси вслед за тобой отложить прежний образ ветхого человека, истлевающего в похотях обольстительных…
Эльга молчала. Из мыслей не шел Святослав. Если гнев Божий отнял у нее сына… Во что она ввязалась? Какой неумолимой силе передала во власть свою семью? Свою державу?
Но никто, возложивший руку свою на плуг, не должен озираться назад…
Все было решено. Однако Эльга с трудом досидела до времени, когда прилично закончить пир. Ей бы следовало радоваться, но она не могла. Разнообразные долги перед прошлым и будущим, обязательства перед старыми богами и новым Богом, надежды матери и обязанности княгини тяжелым грузом висли на плечах. Мучительно болела голова от напряжения всех сил мысли и духа, от изнеможения пробирала дрожь. Внутри гудела голодная пустота, угрожая поглотить.