* * *
Дикое Поле. Седые волны ковыля, невысокие холмы, балки. Местами, по низинам, темнели заросли невысокого кустарника – оказалось, такие места надо высматривать, потому что в них может быть вода. И снова гряды пологих холмов, ковыльные разливы, выжженные солнцем каменистые пустоши. Изредка встретится курган с каменным идолом на верхушке. Тишина и безмолвие, лишь ветер гонит волны травы да стервятники кружат в выцветшем от жары небе.
Путь Святославовой малой дружины через степь растянулся на десять дней. Елаш Лихо ругался, что-де русы – никудышные всадники; в его глазах так оно и выглядело. Ездить верхом отроки умели, но куда им до степняков, выросших в седле! К вечеру они, особенно Девята, едва не падали от усталости, и приходилось устраивать привал задолго до темноты.
Слезая с лошадей, едва могли разогнуться, будто дряхлые деды; стонали, хватаясь за все места. А ведь поспать каждому удавалось всего две трети ночи: не доверяя Елашу даже на воробьиный нос, Святослав по ночам оставлял троих. Двое несли дозор, а один непрерывно наблюдал за хазарином. Бежать ему здесь было особенно некуда: пустая степь кругом. Но мог привести в руки к нехорошим людям, и русы не желали быть застигнутыми врасплох и попасть в рабство. Если уж судьба, так лучше умереть свободными.
Елаш вел дружину по лишь ему понятным приметам, от балки к балке, от одного источника солоноватой воды к другому. Однажды углядели вдали огромную тучу людей и скота. Ринулись в балку, молясь, чтобы кочевье прошло мимо: приятных встреч здесь ждать не приходилось. И сидели там два дня, пока не прошли последние всадники: какое-то племя, не то хазарское, не то печенежское, шло на новые пастбища.
В другой раз смотрели, лежа на вершине кургана, как сшиблись два степняцких отряда, в каждом всадников по тридцать. Маленькие фигурки конных толпой понеслись навстречу друг другу, сшиблись, закрутились, поднимая пыль. Кто кого бьет, на таком расстоянии было не разобрать. Затем стайка верховых, человек десять-двенадцать, прыснула в сторону, помчалась к пологому спуску в овраг между холмами, пролетев едва в перестреле от затаившихся русов. Ясно виднелись смуглые раскосые лица, расхлестанные бурые кафтаны, войлочные колпаки с меховой оторочкой. За ними плотной темной тучей гнались враги, на вид точно такие же. В седле после схватки их оставалось не менее двух десятков.
Вот один из беглецов начал отставать, все больше и больше. От отряда преследователей тут же отделились трое – самых нетерпеливых. Низко пригнувшись к конским шеям, они нахлестывали своих скакунов, понемногу, но неуклонно сокращая расстояние до будущей жертвы. Вот один, привстав на стременах, стал раскручивать волосяной аркан.