Нина пригласила меня в свою комнату. Мы собирались в театр, и надо было скоротать часок. Она не закрыла за собой входную дверь, давая понять, что я должен вести себя прилично.
– Что это за номер с газетой, – спросила она, когда мы остались одни, – говоришь, что не читаешь, а берешь ее в руки и, вдруг, оказывается, знаешь ее содержание. Думаешь, отец не заметил твой фокус? Сомневаюсь. Он сквозь стены слышит и видит. Просто он вида не подал. Так объясни мне, пожалуйста.
Я не стал заставлять ее долго меня уговаривать и предложил ей взять с полки любую книгу, открыть на первой попавшейся странице и показать мне на несколько секунд. Разумеется, я пересказал содержание текста почти дословно. Нина пришла в восторг. Пришлось несколько раз повторить номер на бис. Последней она показала мне страницу с английским текстом. Вот тут я попал впросак. Страницу-то я запомнил, а вот пересказать не мог. Я сказал, что не силен в языках, и рассказал, как сдавал вступительный экзамен по языку. Это вызвало новый приступ веселья. Видеть ее смеющейся было для меня особым удовольствием. Но тут я подумал, что если не могу пересказать английский текст, то, наверное, смогу его записать. Нина дала мне лист бумаги, и я буква за буквой воспроизвел первый абзац. Для меня это был первый опыт такого рода, но не последний. На Нину мои способности произвели впечатление. Она хотела сразу бежать к отцу, чтобы продемонстрировать их ему, но мне удалось удержать ее – я был сыт по горло общением с ним.
Вот так и шла теперь моя жизнь. Я не упускал ни одной возможности для встреч с Ниной, а в остальное время разрывался между учебой и работой. Дела, естественно, шли ни шатко, ни валко, но все же шли. Каким-то чудом я не завалил зимнюю сессию, а на работе меня спасала способность продумывать полученные результаты и необходимые следующие шаги путем параллельного мышления. Оно не прекращало работать никогда.
Приходили письма и от Сереги. О нем и его делах я почти забыл, но письма читал с интересом. Он сообщал, что дом ему кое-как достроили, он в нем живет, поминая меня и всю нашу бригаду добрым словом. Что водопровод из родника работает как часы, баня тоже. Печку теперь топит истопник, и ему на эту ерунду время теперь тратить не приходится. Вообще, хозяйство идет в гору, рыба не переводится, и есть важные новости: из Баку он получил икринки осетров, из которых он надеется вывести мальков. «Вот приедешь следующим летом, буду тебя икрой угощать», – писал он. Меньше всего меня радовала перспектива летом опять отправиться к Сереге. Икра вообще не вызывала у меня никаких эмоций. В моем детстве икра не была дефицитом. Я хорошо помнил магазин на Дзержинской, где за прилавкам в больших бочках всегда лежала икра. Она была дешевле колбасы и, может быть нечасто, но покупалась моими родителями. Кстати, именно в этом магазине я впервые увидел в аквариуме карпов, которых так ловко научился разводить Серега. «Нет, – сказал я себе, – вряд ли Сереге удастся в этом году затащить меня к себе. В помощи он теперь не нуждается, дом выстроен, дела идут – чего еще надо!»