– Что здесь происходит, – властно заговорил он.
В ответ я объяснил, что идет плановый эксперимент по оценке работоспособности нового прибора, предназначенного для измерения скорости автомобилей. Как ни странно, идея его заинтересовала, и он захотел познакомиться с ней поближе. Прибор еще не был откалиброван, и на самом деле мы на тот момент могли с его помощью сказать, что одна машина едет быстрее, а другая медленнее. Но упасть лицом в грязь не хотелось. Я предложил полковнику приказать своему водителю, чтобы тот проехал мимо нас несколько раз с разной, но известной нам скоростью. Полковник послал своих лейтенантов в разные концы улицы, и они вообще остановили на ней движение минут на десять, водитель несколько раз проехал мимо нас так, что мы смогли в первом приближении откалибровать наш радар. Полковник уехал очень довольный, попросив нас на следующий день повторить демонстрацию.
На следующий день в назначенное время улица перед нашим институтом заполнилась «раковыми шейками». Их было десятка полтора. Из некоторых выходили генералы. Очень важные они стояли поодаль, брезгливо поглядывая на нас и на стулья, где мы опять разместили свои приборы. Движение снова перекрыли, и теперь мимо нас проносились «раковые шейки», на которые я направлял радар, а мой приятель называл их скорость. При каждом правильном результате толпа, а студенты, конечно же, ее организовали, взрывалась ревом, как на стадионе при удачном ударе по мячу.
Наконец, самый главный генерал скомандовал отбой, милицейские машины разъехались, и улица снова зажила своей обычной жизнью. Наш полковник задержался. Он сказал, что начальству демонстрация понравилась, и оно будет просить руководство нашего института передать эту очень важную для регулирования уличного движения разработку в промышленность. Так потом и случилось, и я стал невольным инициатором появления в автоинспекции прибора, который много позже превратился в мощное оружие вымогательства взяток у многих поколений автомобилистов. Утешало только одно – такой прибор все равно был бы кем-то когда-нибудь создан, как и все остальное, над чем я тогда работал.
В один из октябрьских, промозглых вечеров, когда события вокруг радара достигли своего пика, в моей квартире раздался телефонный звонок. Я только что вернулся из института и собирался что-нибудь съесть. Звонила мама Сереги. В полном смятении она просила меня срочно приехать. Я забыл про еду и бросился к ней. Серегин отец был уже дома. В полном молчании он собирал небольшой чемодан. Сбивчиво, заливаясь слезами, мама рассказала мне, что два часа назад из Воронежа пришло сообщение, что Серега арестован. За что, почему, когда – неизвестно. Отец едет туда разбираться. Я сказал, что еду тоже. Договорились встретиться на вокзале. Я снова помчался домой собрать вещи и предупредить родителей. Через три часа мы уже ехали в поезде. Билеты были только в общем вагоне, но выбирать не приходилось.