Она подошла к дому № 80 и оглядела его пытливым взглядом.
Дом, как дом. Видно — барский. Везде спущены шторы. И из-за них виден тусклый свет. Где же он?
Спросить дворника, — стыдно.
Маруся прошлась несколько раз мимо дома и, наконец, решилась.
Подошла к дворнику и спросила его:
— Скажите, пожалуйста, здесь живет м-сье Верхотуров?
— Здесь, барышня. Вот подъезд.
Но Маруся уже смешалась и побежала прочь, к удивлению дворника.
Но он быстро сообразил, рассмеялся и весело сказал подошедшему кучеру:
— Опять новая… И откуда это только наш барин берет себе. Каждый раз новая. Вот только что подходила. Совсем молоденькая. Спросила и шарахнулась. Стыдно, видно, с непривычки.
И оба они оживленно заговорили о молодом барине и его постоянных романах…
Шел уже снег, и Петербург делался красивым. В тоске своего сердца, совсем непонимаемой ею, шла Маруся опять по Сергиевской.
Уже без всякой надежды увидеть его, Нику.
Милого Нику, страдающего и до сих пор не вернувшегося.
Маруся была уверена, что Ника еще не вернулся.
В Ялте он. Ждет, пока та, другая, эта отвратительная Надежда, не протянет ему свои руки и не расскажет своей матери про тайну любви.
И так шла Маруся по Сергиевской и дошла, как всегда, к дому, мимо которого она проходила всегда быстро, боясь, что ее узнает тот дворник, к которому она обратилась в первый раз.
И вдруг она увидела, что открылись двери подъезда наружу и из них вышел он.
Вышел, осмотрелся, оглянулся, точно отыскивая кого-то, и пошел к Литейному проспекту.
Маруся тотчас пошла за ним.
Она не знала, почему она идет вслед за этим таинственным для нее, загадочным Никой. Но страстное желание влекло ее, и она шла быстро-быстро, еле-еле поспевая за ним.
И, не думая, она подошла, уже на углу Литейного проспекта, к нему и, задавив свое прерывистое дыхание, обратилась к нему с вопросом:
— Извините меня, пожалуйста, я хотела спросить вас…
Ему послышалось «попросить вас», — и по обыкновению он опустил руку в карман и протянул ей серебряную монету.
Маруся отшатнулась.
Он остановился; стояла и она, впившись в него своими глазами. А он смотрел скучно и рассеянно и совал ей в руку монету.
— Вы ошиблись… Мне не надо…
Он вскинул печальными глазами и сухо ответил:
— Мне не надо тоже… Я не хожу с женщинами…
И он круто повернулся и быстро пошел по перекрестку улиц.
Маруся стояла ошеломленная. С трудом, лениво ползла в ее душу мысль, что он, он, именно он, принял ее за уличную женщину, за продавщицу тела…
Ее тела, чистого, не знавшего ничьего прикосновения…
В полуобмороке пошла она домой…
И все старалась собрать свои мысли, овладеть ими и отдать себе отчет о случившемся…