V
После ресторана ездили кататься за город. Потом заезжали в чайную и пили здесь водку, подававшуюся в чайниках. Потом дождались открытия вокзала и здесь опохмелялись.
Боренька пил много. Но внутренний холод, цепко державший его, не давал ему ни на минуту забвенья. Хмель исчез и не приходил больше. Все дрожало у него внутри. Как автомат, он говорил, ел, пил, беззвучно смеялся, ходил, передвигался, — но ему было все равно. Полное равнодушие напало на него, только очень холодно было внутри, и дрожь токами пронизывала все тело, и в сердце покалывало, точно перед припадком. Черная тень Гродецкого все время наклонялась к нему и прогоняла чье-то розовое, лучезарное личико.
Только в 10 часов утра вернулся Боренька домой.
Панна Жозефина встретила его радостным смехом.
— А, господин закутил. Не бывало этого. Так… так… Ну, это очень хорошо есть. Садитесь пить чай.
Боренька машинально садится к столу, пьет горячий чай, который кажется ему отвратительным. Панна Жозефина с улыбкой кладет ему в стакан лимон и покачивает головой.
— Вот женитесь, этого не будет…
Боренька морщится от чаю и, с усилием вытягивая слова, спрашивает, опустив глаза:
— Кто у вас будет сегодня вечером?
— А то интересно. Хорошие господа будут. Родители Анельки: пан и панна Завадские и студенты: Хмельницкий и Гродецкий. Хорошие все ребята. А Гродецкий влюблен в Анельку. А родители хотят ее выдать за Хмельницкого. Вы же его знаете? Он был в прошлом году у вас.
«Заснуть, заснуть или броситься вот в окно, с пятого этажа!» — думалось Бореньке, и жизнь представилась ему темной могилой, где кишат черви, черви-женщины и черви-мужчины… Ползут, обнимаются, скользят друг по другу. И шуршат, шуршат. Шуршит панна Жозефина, а Анелька, клубком обнявшись с Гродецким, прильнула к нему, и они целуются своими мокрыми, скользкими телами.
— Что с господином? Дурно?
Панна Жозефина бросается к комоду и резким движением выливает на голову Бореньки флакон с одеколоном. Одеколон попадает в нос, в рот. Бореньке стало лучше.
Панна Жозефина нежно поддерживает его и ведет в комнату. Заботливо делает она постель, приготовляет лимонад и, шепча слова молитвы, уходит.
Боренька бросается в постель, не раздеваясь.
Тяжелый сон поджидал его. Замкнул веки, как мертвецу, и открыл сердце кошмарам.
Кошмары ворвались в измученное сердце и в дикой пляске закружились, как безумные.
Несколько раз вскакивал Боренька, красными налитыми глазами осматривался бессмысленно по сторонам, жадно пил лимонад и снова засыпал, и снова отдавался во власть черных духов.
С большими усилиями панна Жозефина разбудила его в 10 часов вечера.