— Хочешь еще виски? — сказал Фома, не слушая Сережу и подливая ему из бутылки.
— Фома! Я тебе сказал однажды, что я влюблен. На другой день я думал, что это неправда, а сегодня опять верю, что это так. Она еще девочка. Но она и взрослая, как мы с тобою. Она замученная уже. Ее люди мучили, и сама она себя мучила. У нее совсем синие глаза… Печальные такие. Ты понимаешь, Фома, что значит, когда у девочки глаза грустные? И такие грустные, как у взрослой? Но я совсем ее недостоин. Я эту девочку во сне вижу, Фома. Ах, Фома, какие мне сны снятся! Какие сны! А ты знаешь Валентину Матвеевну? Я с нею в автомобиле за городом катался. Снег тогда сухой был. Она удивительная, эта Валентина Матвеевна. Мне с нею не стыдно. Мне кажется, я могу ей все сказать. Она все поймет и все простит. Вот она какая, эта Валентина Матвеевна.
В то время, когда Сережа так несвязно и нескладно говорил, обращаясь не то к Фоме, не то к самому себе, в ресторане появились новые посетители. Это была компания молодежи. Почти все были уже навеселе. По-видимому, они перекочевали сюда из какого-нибудь иного ресторана, запертого уже в этот поздний час.
В этой компании был ученик инженерного училища, два лицеиста, совсем молоденький офицер и еще юноша в штатском, который, заметив Сережу, сказал что-то на ухо одному из лицеистов. Лицеист громко и одобрительно засмеялся и бесцеремонно оглядел Сережу.
Несмотря на то, что голова Сережи была в тумане, он тотчас же сообразил, что этот молодой человек в штатском — Nicolas, с которым у Ниночки бывают тайные свидания.
Компания молодых людей заказала кофе и ликеры. К их столику подсели дамы, и юноши принялись их угощать с преувеличенной любезностью.
«Вот этот Nicolas, склонившийся сейчас над лифом горбоносой проститутки, вероятно, такими же глазами смотрит на Ниночку», — подумал Сережа, чувствуя, что он трезвеет и ощущая при этом в сердце какую-то особенную болезненную пустоту.
«Надо сейчас что-то сделать, — мелькнуло в голове у Сережи. — Надо подойти к Nicolas и оскорбить его».
Но безволие и странная слабость овладели Сережею.
«Я просто трус, должно быть, — подумал он. — Вот и сердце как странно колотится. Трус я или не трус? Оскорбить Nicolas? Зачем? Глупость! Боже мой! Какая глупость!»
— Как вас зовут, моя прелестная? — обратился Nicolas к своей соседке.
— Ниной зовут, — сказала горбоносая проститутка и потянулась за ликером.
— Фатальное совпадение! — крикнул, смеясь, лицеист.
Nicolas тоже громко засмеялся.
— Постой, Фома. Мне туда надо. Извини, — сказал Сережа, отодвигая столик и со стаканом виски направляясь к веселой компании.