– Все, мадам! – он постарался не уронить антиквариат. – Спасибо, шо посетили наш магазин! Дай Бог здоровья вам и вашим близким! – и, шатаясь, потопал к телеге возле дома.
Эмма встречала Зиновия во дворе. За это время она успела подготовить соседей к тому, что Зямочка будет ее ругать, за то, что она потратила все сбережения.
– Ну, не на стуле же ему кушать!? – говорила она, волнуясь. – И работает он на полу!
Соседи понимающе кивали и обещали защитить Эмму от гнева мужа. Но на самом деле Эмма вдруг испугалась, что такая крупная покупка может как-то навредить Зиновию. Зиновий, пожурил ее слегка при соседях и попросил быть более экономной. Дома он ее, конечно, не ругал, но очень просил быть осторожной. К счастью, все обошлось. Никто внимания на эту покупку не обратил, и все было принято, как должное. А в ноябре 1947 года Эмма решила разместить несколько вкладов в разных сберкассах, чтобы больше не было искушения тратить наличные. И это было очень правильным решением – грянувшая через месяц денежная реформа сохранила эти вклады почти без потерь.
Дальше их жизнь постепенно налаживалась. Зиновий Ривкин получил новый паспорт с фотографией и уже все реже и реже вспоминал, что когда-то он был Владимиром Муромцевым.
Письма старые перебирая,
Воскрешаю в памяти былое.
Даже не всегда я вспоминаю,
Было или не было такое…
Зоя Черномазова
…Гул самолета на рассвете был хорошо слышен. «Не забыть бы, что меня зовут Зиновий!» – подумал Владимир и выглянул из палатки. Сегодня предрассветный холод его не беспокоил – он спал в теплом костюме и под двумя одеялами. Но неожиданно у него начался озноб. Ему вдруг стало страшно от мысли, что его дерзкий план может провалиться. Он достал из чемодана Ривкина светлый картуз и напялил его на лоб, прикрывая брови. Взлохматил отросшую бороду и горло замотал клетчатым кашне.
Самолет сел где-то в низине, и через пару часов на предгорье появились двое альпинистов. Владимир из палатки услышал их возгласы, но выйти к ним навстречу у него не было сил – от страха его прошиб холодный пот, руки и ноги начали трястись.
– Ай-яй-яй! – слышались голоса. – А живой-то кто-нибудь остался?
В палатку просунул лицо узкоглазый парень.
– Абай! – закричал он. – Один, кажется, живой!
– Вы Ривкин? – спросил другой, заглядывая в палатку.
Нервный озноб не прекращался, но, увидев двух казахов, Владимир почувствовал некоторое облегчение. Он кивнул.
– Собирайтесь! – сказал Абай. – Сами сможете спуститься вниз?
– Попробую! – попытался сказать Владимир, но у него поучилось что-то похожее на мычание.