— Я первый раз слышу об этом, — ответил Алексей, всеми силами пытаясь сохранить хладнокровие и невозмутимый внешний вид. — Доступ к Фонду открывается номерным ключом, которым я располагаю. В соответствии с банковской традицией вашей страны, обладатель правильного номерного ключа является natif heritier[64] и иных подтверждений не предусматривается. Я не возражаю, чтобы вы проверили мою личность и убедились, что перед вами стоит не мошенник, но в то же время, согласитесь, мне крайне трудно будет доказать вам справедливость передачи прав на Фонд, которые возникли более ста лет тому назад и которые были вынуждены претерпеть многочисленные исторические пертурбации…
Безусловно, охватившее Алексея волнение и даже отчаянье от слов банкира сполна выдавали себя — он стал запутываться в собственных словах и был вынужден свести фразу к набору благозвучных, но слабо связанных между собой выражений. Казалось, что ещё миг — и ему предстоит пережить самую провальную, позорную и страшную минуту своей жизни.
Он замолчал, ожидая спустя мгновение услышать, как смертный приговор, требование раскрыть свою родословную и тем самым обнажить ничтожность прав на неведомое богатство. Или — продемонстрировать незнание существенных и важных деталей, что немедленно в глазах всей этой достопочтенной публики поставит его на одну доску с мошенниками и лихоимцами. Бедная Мария! Какой позор предстоит пережить и ей, когда лучший голос фестиваля в Вале объявят едва ли не преступницей, и даже крошечная заметка об этом в захолустной местной газетёнке, попав в интернет, немедленно поставит крест на всей её мировой карьере!
Однако ничего иного не оставалось, и Алексей молча протянул Шолле свой новенький заграничный паспорт с современным двуглавым российским орлом.
Шолле раскрыл документ, положил его на стол перед собой и принялся с вниманием изучать.
«В довершение ко всему — там единственная виза и два жалкие пограничные штампа! — подумал Алексей сокрушённо. — Для человека с моим французским иметь сегодня такой девственный документ — полный нонсенс! Сразу видно, что паспорт либо поддельный, либо получен специально для того, чтобы провернуть афёру…»
— Скажите, месье Гурилёв, — произнёс Шолле после продолжительной и тягостной паузы. — Вы действительно родились в богом забытом посёлке на Дальнем Востоке России?
«Всё кончено, раскусил!» — ударило в голове. Но, памятуя ещё из детских книг о том, что погибать надо достойно, Алексей взял себя в руки и ответил, насколько возможно, спокойно и равнодушно:
— Я родился в Москве.