На окне пиала с высохшим чаем. Облезлый сейф в углу, стол с черной рваной клеенкой, обогреватель «луч» и четыре стула.
Клавдия открыла сейф и вынула бумаги. Прямо так, как они лежали, — кучей. Вынула и ахнула. Газеты вперемежку с протоколами, рекламные листовки и следственные фотографии, брошюрки и письма, экспертные заключения и журналы.
Все-таки Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и они никогда не встретятся.
Как из этого вороха можно было выуживать нужные бумаги, Клавдия угадать не могла. Но она представила себе круглого ленивого Далматова, который не спеша смотрит в эти листочки, что-то соображает, перекладывает, рассматривает…
Ну что ж. Придется заняться этой макулатурой.
Сейчас она все сложит в ясную картинку. И будет понятно, каким образом следователь Далматов переквалифицировал неизвестную аферистку в Кожину.
Должен быть, кстати, и портрет этой неизвестной воровки. Клавдия и мысли не допускала, что Далматов мог что-нибудь уничтожить. Ему для этого пришлось бы неделю отделять зерна от плевел.
Поблагодарив сопровождавших ее сотрудников прокуратуры, Клавдия засучила рукава и принялась за работу. Очень скоро ей стало ясно, что дел в производстве у Далматова было четыре.
Она не стала их читать, только запомнила фамилии. И потом каждый документ подкладывала к одной из четырех кучек, которые расположила на столе и двух стульях.
Папку от дела Кожиной она нашла на полу, вернее, под ножкой стола. После этого стол начал немного покачиваться, и Клавдия оценила остроумие следователя, который приспособил уголовное дело в хозяйство. Действительно, не пропадать же добру.
На эти археологические раскопки у нее ушло часа два.
Теперь можно было попытаться из ошметков и обрывков составить хотя бы приблизительную картину.
Клавдия переложила папки с тремя другими делами в сейф и раскрыла дело Кожиной, вернее то, что от него осталось.
И уже предвкушая разоблачение, стала читать.
Но чем больше вчитывалась в корявый почерк Далматова, чем больше разбирала его безграмотные слова, тем быстрее уходило предвкушение и на его месте возникало разочарование.
То есть, конечно, странное разочарование, потому что в деле все было хоть и бестолково, но законно. Никаких подмен, никаких фальсификаций. Кожину арестовали за воровство у иностранцев. Было и заявление некоего шведа Бьерна Люрваля. И даже его домашний адрес и телефон.
Клавдия тут же позвонила.
Ответила женщина на ломаном русском.
Тема была деликатная, поэтому Клавдия только представилась и попросила передать господину Люрвалю, чтобы он перезвонил по номеру такому-то.