— Блестяще раскрытое дело о заказном убийстве актера Севастьянова — заслуга следователей нашей прокуратуры Клавдии Дежкиной, Ирины Калашниковой и Игоря Порогина…
Клавдия вздрогнула, услышав собственную фамилию.
Ирина как раз рассказывала ей анекдот с густым украинским акцентом, и Клавдия только было собралась тихонько засмеяться, а тут — на тебе, хвалят.
Прокурор Малютов закончил фразу и победоносно посмотрел в зал.
Зал понял этот взгляд как призыв к аплодисментам и разразился громкими хлопками.
У Клавдии появилось два противоречивых желания: вскочить и раскланяться или, наоборот, провалиться сквозь землю. Второе было куда сильнее, потому что народ дружно повернулся в ее сторону.
Клавдия и Ирина скромно покивали головами и уставились на сцену, всем своим видом показывая, что очень внимательно слушают доклад.
Если бы Дежкиной дали слово, она бы сказала, что дело о заказном убийстве считает не раскрытым, а блестяще проваленным.
— Ну, Ириша, готовь дырочку на погонах, — сказала Клавдия, когда аплодисменты стихли и Малютов продолжил свою речь.
Обе следовательницы сидели в красивой синей форме, правда, у Клавдии регалий было побольше.
Калашникова презрительно фыркнула, но Клавдия видела, что она гордится.
Совещания теперь проходили чуть не еженедельно. Клавдия их ненавидела. Ей все время казалось, что она бездарно теряет время, в чем была абсолютно права. Она пробовала брать в зал дела, но что это за работа? Вязать она не умела, спать с открытыми глазами, как это делал, скажем, Левинсон, тоже. Вот они и перешептывались с Ириной.
— …что вокруг прокуратуры сложилась нездоровая обстановка. Я сначала думал, что это дурное влияние окружения мэра, но потом понял, что и сам мэр не доверяет прокуратуре…
Клавдия вздохнула.
Ну сколько можно? Любит их мэр или не любит? Чего отмываться пламенными речами? Нет, видать Малютова сильно припекло, если он с упорством, достойным лучшего применения, поет и поет «жалобы турка».
— Уходим по одному, — шепнула она Ирине, — и огородами к Котовскому.
Она рассчитала, что совещание минут через двадцать закончится, а двадцать минут для дела очень немало.
— Встречаемся на конспиративной квартире, — поддержала Ирина. — Если придут с обыском — мы чай пьем.
Клавдия сидела с краю, поэтому никого тревожить ей не пришлось. Но она все-таки согнулась в три погибели, чтобы стать уж совсем незаметной.
Не получилось.
— Клавдия Васильевна, вы куда? — прервал свою речь Малютов.
Клавдия так и застыла в шпионской позе.
«Ну что ему сказать — я в туалет, у меня критические дни… Господи, как в школе».
