После этого секретарша довольно бесцеремонно прогнала журналистов, проследив, чтобы они чего не увели из кабинета, и Клавдия осталась с Малютовым один на один.
— Ну что звонок? — спросил Малютов.
Клавдия не сразу поняла, о чем речь.
— Ты же торопилась позвонить, — напомнил прокурор.
— А, вы об этом. Все нормально.
— Ну и хорошо. Сколько у тебя там дел?
«Издалека начинает, — подумала Клавдия, — расслабить хочет».
— Пять. А что?
— Погоди, это каких же пять? Ты и Севастьянова считаешь?
— А как же…
— Забудь. Я это дело Шевкунову передам. Да там и копать нечего.
— Ну, без Севастьянова — четыре, — смирилась Клавдия. Хотя дело об убийстве Севастьянова она вовсе не хотела отдавать. Были у нее кое-какие соображения.
— Не четыре, а пять, — рассмеялся Малютов. — Опять двадцать пять. Тут как раз для тебя, по женской линии.
— По женской?
— Ну да, проституция.
— Проституция — это скорее по мужской, — сказала Клавдия.
— А, да-да… Ну, все равно. Займись.
И снова, в который уже раз по полированному столу прокурора скользнула папка.
Клавдия взяла ее.
— Это все?
— Займись, — как-то многозначительно повторил прокурор.
Потом Клавдия часто думала, что лучше бы прокурор устроил ей в тот день головомойку.
И что самое странное — ей сегодня не снилось никаких дурных снов.
Плохой сон — это, ясное дело, к неприятности. А Клавдия всю ночь видела себя в белой ночной рубашке до пят, с золотой арфой в руках, босой и поющей: «Мы красные кавалеристы, и про нас былинники речистые ведут рассказ!..»
Это только у классиков гулящая, падшая женщина, потом названная заграничными словами проститутка и путана, — средоточие раскаяния и мучительных духовных исканий выхода из греховности. Клавдия знала, что в нашей жизни таких, увы, давно не осталось.
Наша проститутка — деловая женщина. Сотовый телефон, на крайний случай — пейджер, боевая раскраска, холеное тело, дорогая одежда, хорошая машина и все — человека-то, собственно, и нет. На смазливом, пэтэушного интеллекта лице оловянные глазки и хамоватая улыбочка.
В ком угодно — в рецидивисте, убийце, ворюге, взяточнике — в каждом Клавдия ухитрялась увидеть хотя бы в прошлом человека, а к этим не испытывала ничего, кроме брезгливости. И это очень ей мешало в работе, хотя, слава Богу, не так уж часто ей приходилось сталкиваться с проститутками. Эти дела шли по другим ведомствам и серьезными не считались. Бывало, такая ночная бабочка проходила подельницей или свидетелем. Но чтобы вот так взять и приказать следователю по особо важным делам: займись проститутками — Дежкина себе и представить не могла.