они ответили «да», если бы сказали, что хотели, чтобы выжила Элла, я все равно бы не призналась,
не рассказала им, кто я на самом деле. А если бы сказали «нет», если бы сказали, что счастливы, что
выжила Мэдди – этот ответ разрушил бы меня, заставил бы чувствовать себя еще более виноватой,
еще более подавленной, чем раньше. Но я все равно спросила. – Вы думали, что было бы, если б
умерла я, а не она?
Мама побледнела, папа сделал шаг назад. Они молчали. Просто уставились на меня, как
будто ища правильный ответ. Это молчание, эта пауза, это выражение страха на их лицах заставили
меня задаться вопросом: а думали ли они об этом, а мучил ли их этот вопрос.
– Никогда, – ответил папа. – Я бы не променял ни одну из вас на другую.
– Мэдди, пожалуйста. – В голосе мамы была мольба, и я знала, что, если подниму глаза, то
увижу и слезы. – Я потеряла твою сестру. Я не могу потерять еще и тебя.
Я не знаю, что заставило меня сказать это. Возможно, я искала способ сказать им правду, не
признавая ее, не позволяя понять, что имею в виду. Не раздумывая, я подняла глаза и встретилась с
взглядом с мамой.
– Меня уже нет, – сказала я. – Умерла в ту ночь, на той дороге вместе со своей сестрой.
70
LOVEINBOOKS
24
Я прошла пешком все две мили до кладбища. К могиле моей сестры. Было холодно, и уже
начинался дождь. Я оставила свой плащ дома, на кресле, но это уже неважно. Я не чувствовала
ничего: ни капель дождя, который скоро превратился в морось, ни дрожи в безвольно повисших
вдоль тела руках. Я просто шла вперед, забыв обо всем.
Я знала, где надгробие. В пятом ряду среди двух сотен других надгробных плит. Они
установили его вчера. Родители спрашивали, хочу ли я пойти с ними и посмотреть, но я отказалась.
Наверное, я еще не готова была принять собственное имя, написанное на холодном граните.
Но я пришла сюда сегодня не для того, чтобы увидеть то, что натворила, поставить
финальную точку в своей лжи.
Я пришла сюда поговорить с сестрой, чью жизнь я так отчаянно пыталась примерить на
себя.
– Привет. – Я пробежала ладонью по мокрой от дождя поверхности.
Посмотрела на свою руку, проводила взглядом капли, стекающие с пальцев на землю. Была
ли она такой же холодной и мокрой, оставалась ли она такой же холодной и мокрой, когда
парамедики вытащили ее тело из теплой машины в промозглую темную ночь?
Я посмотрела вниз, взгляд упал на траву. Они уложили дерн обратно, как одеяло, которое
вернули на место, но трава умирала, была коричневой и пожухлой. Граница между уложенной