– Спасибо. – Он выключил девайс, кинул в карман. – Вы уезжать не планируете? Понадобится ваше присутствие на следственных действиях. Врач сказал, что вас выпишут через несколько дней. Как себя чувствуете?
Понятно, что интересовался он не из человеколюбия или симпатии к свидетелю, возникшей на ровном месте. Васильцова интересовала способность Ильи помочь следствию, или как это у них правильно называется. И еще понятно, что Васильцов торопится, видно, начальство ствол у виска держит или у других мест, не менее чувствительных, и требует немедленного ответа, как, кто и почему прозевал зверюгу в человеческом обличье, почему та спокойно жила среди людей, и неплохо жила, надо сказать.
– Нормально, – отозвался Илья, положил на колени забинтованную руку, накрыл здоровой. Чуть сжал запястье, и перед глазами все поплыло, Васильцов отъехал куда-то вбок, на его месте пузырем выгнулась стенка. Потом все вернулось в исходное, а Васильцов обнаружился напротив, с мокрым полотенцем в руках. Илья вытер лицо, бросил тряпку в раковину. Васильцов тревожно глядел на собеседника и дернулся было к двери.
– Нормально, – повторил Илья. – Я только не понял, почему газ взорвался, ведь Шаравин перекрыл его. А Кальдер в это время в шкафу сидел.
Васильцов как-то недобро глянул на Илью, вернулся на место, сунул руки в карманы куртки. Повернулся к окну, к Илье, снова к окну. И нехотя проговорил, негромко, на грани слышимости, его голос почти сливался с фоном из коридора. Илье пришлось наклониться вперед, чтобы расслышать хоть что-то.
– Духовка – это так, для вида, он пытался имитировать самоубийство жены, свалить на нее смерть детей. Основной тайник был во встроенном шкафу, там нашли два газовых баллона, оттуда и шла утечка. Плюс нехитрая система с таймером и искрой, и готово – несчастный случай при обращении с бытовыми приборами. Просто, как грабли. Он давно готовился…
– Зачем? – перебил Васильцова Илья. – Дети-то ему чем помешали? И тетка эта несчастная…
Он мигом припомнил измученную, истасканную Яковлеву, тощую до прозрачности, с сухими, как сено, волосами, беззубую, с отрешенным взглядом. Даже жалко ее стало, как бывает жалко бездомного пса, мокрого, грязного и больного. Но не убивать же его за это, в самом деле?
– Ее диагноз параноидальная шизофрения, вторая группа инвалидности, – сказал Васильцов, глядя в стол перед собой, – по показаниям она не может иметь детей. В случае залета полагается принудительный аборт. Женщина с таким диагнозом по определению не может произвести на свет психически, да и физически тоже здоровое потомство. Кальдер… – Васильцов запнулся, провел ладонью по лбу, и только сейчас Илья заметил, что человек смертельно устал. Не спал сутки, а то и больше, осунулся, зарос, под глазами синие круги. А в глазах тоска и злость, взгляд как у того самого брошенного пса, но не болезнь тому причиной, а вина – не успели, проглядели, не смогли.