— Пожалуйста, не нужно в морг.
Подошли ещё какие-то люди и тот мужик, который делал мне укол.
— Никто тебя в морг не везет, — спасатель взял меня под мышки и поставил на ноги.
— Якушина не нужно в морг, — упрямо сказала я.
— Да, кто тут доктор-то? — крикнул он через плечо. — Что происходит?
Очкастый тут же подскочил и замаячил рядом.
— Она ещё на адреналине. Не взяло. Сейчас покрепче что-нибудь вколю.
— Я никуда не поеду, — я попыталась высвободиться из придерживающих меня рук. — Сделайте что-нибудь. Вы же врачи и спасатели. Свяжитесь по рации, скажите, что это ошибка.
— О чем она? — нахмурился тот, что держал меня.
— Кулон Якушина — это не то, что вы подумали, он ничего не значит. То есть значит, но не то, — я попыталась собраться с мыслями, потому что они неожиданно начали расползаться, ноги и руки стали мягкими и тёплыми, и происходящее я теперь видела точно со стороны, будто снова смотрела фильм.
— Кто такой Якушин? — спросил он у того, что первым подбежал тогда ко мне.
— Это которого волк подрал. У которого DNR и папаша хирург.
— Ах, этот, тот-то я думаю, фамилия знакомая, — засмеялся державший меня спасатель. — И чего?
И только я хотела повторить своё требование, как очкастый доктор начал оправдываться:
— Да пошутил я. Расслабься. Кто на это смотрит? Если с каждой фигней, что вы, малолетки, с собой творите считаться, то уже никого в живых и не останется.
— Этот-то лучше всех устроился, — ворчливым голосом проговорил в нашу сторону молчавший всё это время полицейский. — Уже на вертолете в Москву полетел.
========== Глава 44 ==========
Нас увезли из Капищено в какую-то псковскую больницу, где меня положили под капельницу, и очень неприятная тётка — детский психолог долго докапывалась, действительно ли в подвале нас было только трое.
Я пыталась выяснить, откуда сомнения, но она отвечала уклончиво и неохотно, типа «уточняет детали». А другую часть вопросов я вообще не поняла, словно она разговаривала не со мной, а с каким-то другим человеком.
Такие вопросы, что после её ухода осталось неприятное ощущение пошлости и грязи. Как тогда, когда в скорой очкастый спрашивал, колюсь ли я.
И это ещё больше усилило напряжение, царящее в палате, потому что древние бабки, лежавшие рядом и, ещё до прихода психолога, смотревшие на мои красные волосы, почти как на пришествие антихриста, стали открыто клясть меня, а темы «куда катится мир», «раньше такого не было» и «поколение уродов» не прекращались ни на минуту.
А на следующий день ко мне пришел посетитель — солидный мужчина лет пятидесяти в строгом дорогом костюме и с большим букетом красных роз. Он представился Алексеем Леонидовичем, и я с трудом узнала в нем отца Маркова.