Тогда я представила, что лежу в мансарде на овечьем коврике, за окном подвывает ветер, сыплется колючий снег, снизу, едва слышно, доносится чья-то болтовня, и мне спокойно и легко, пахнет «белой розой» и вагонкой, а откуда-то совсем рядом из наушников слышится постоянная «pain»: «The love that you bring You bring me alone, The pain that you give, Gives me a home» или «She seemed dressed in all of me. Stretched across my shame. All the torment and the pain». И тогда меня, наконец, немного отпустило.
Очнулась я на темной холодной улице и уныло побрела домой, и до самого вечера снова и снова смотрела Петровский ролик «Когда мы были Дети Шини».
А потом решила, что завтра пойду в школу, иначе вся эта необъяснимая неприкаянность окончательно сведет меня с ума.
Мама, правда, начала возмущаться, что я ещё не поправилась, и что я ничего не ем, и что не отдыхаю, и не сплю совсем, и что я вообще на себя не похожа, и что-то ещё. Затем пришла ко мне в комнату и с таким непривычно доверительным видом спросила:
— Тоня, ты уверена, что ничего не хочешь рассказать мне? Что-то, что может с тобой произошло там. Что-то что тебя до сих пор расстраивает и тяготит?
И я ответила, что со мной там столько всего произошло, что одного только волка я теперь всю жизнь помнить буду. Но, чтобы она не волновалась, потому что это постравматический шок, который, как мне сказала та психолог, может длиться около полугода, а то и больше.
Однако маму мои слова не удовлетворили, и она всё равно допытывалась насчет моих заморочек. И я бы ей даже объяснила, если бы сама понимала, о чем говорить.
Сказала только, что постоянно испытываю какую-то смутную тревогу и волнение, возможно из-за Маркова, потому что хочу, чтобы он поскорее нашелся.
Когда же дверь за ней закрылась, я, как не боролась с собой, всё-таки взяла и написала Вертеру:
========== Глава 47 ==========
На следующий день я действительно пошла в школу.
Меня встретили удивленно, насторожено и с опаской. Буквально все, будь то ученики или учителя смотрели на меня, как на вражеского лазутчика. Хитрого, изворотливого и очень опасного.
Куда бы я ни шла, за мной всё время следовал косяк держащейся на почтительном расстоянии мелочи, те, кто постарше беспрестанно пялились во все глаза, точно на мне ГДЗ написано.
И все будто гадали, не прячу ли я под блузкой автомат и не выхвачу ли я его в один прекрасный момент, чтобы расстрелять всю школу.
Однако мне это было на руку, никаких приставаний и расспросов, почти так, как и было раньше, только тогда я была сама по себе, а теперь у меня появились «сообщники».