«Нарастало раздражение по поводу всего, что связано с литературой, – писал впоследствии Скиннер об этом периоде. – Я потерпел неудачу в качестве писателя, поскольку мне нечего было сказать важного, но я не мог принять такое объяснение. Наверное, во всем виновата литература»{98}. А далее еще более резкая формулировка: «Литература должна быть уничтожена»{99}.
Скиннер был постоянным читателем литературного журнала The Dial, на страницах которого познакомился с философскими сочинениями Бертрана Рассела, а через Рассела узнал о великом Джоне Уотсоне, который первым предложил бихевиористскую точку зрения, ставшую впоследствии почти синонимичной имени Скиннера. Уотсон считал, что ученые занимаются только наблюдением за результатами экспериментов, а для гипотез по поводу сознания и души в их деятельности места нет. Хорошо известно его изречение, суть которого сводится к отрицанию существования души: «Никто никогда не прикасался к душе и не видел ее в пробирке»{100}. По всей вероятности, бескомпромиссные умозаключения Уотсона настолько заинтриговали Скиннера, что он поступил в Гарвардский университет, где начал изучать психологию, готовясь исключить расплывчатое, неуправляемое «я» из научного исследования поведения.
В свое время Скиннер был поражен случаем спонтанного потока речи, который произошел с ним однажды в лаборатории: какое-то устройство издавало на заднем плане повторяющийся, ритмичный звук, и Скиннер обнаружил, что разговаривает с ним, придерживаясь этого ритма и тихо повторяя: «Тебе ни за что не выбраться, тебе ни за что не выбраться, тебе ни за что не выбраться»[113]{101}. То, что напоминало речь, а в каком-то смысле даже поэзию, на самом деле было результатом автономного вербального процесса, не требующего никаких осознанных действий со стороны автора[114]. В итоге у Скиннера возникла идея, которая позволила ему свести счеты с литературой: если язык, даже язык великих поэтов, – всего лишь еще одна разновидность поведения, которое формируется под воздействием стимулов, – то почему его нельзя воссоздать в лаборатории?
В колледже Скиннер писал подражания сонетам Шекспира, впоследствии описав этот опыт в сугубо бихевиористском стиле как «странное и волнующее порождение целых готовых строк со строго выдержанным размером и ритмом»{102}. Став молодым профессором психологии в Миннесоте, Скиннер представил самого Шекспира скорее как генератора, а не сочинителя стихотворных строк. В то время этот подход выглядел не таким нелепым, как сейчас, поскольку тогда доминирующей формой литературной критики было «вдумчивое чтение», обнаруживавшее такие же признаки философии Уотсона, что проявлял и сам Скиннер, когда отдавал сугубо бихевиористское предпочтение словам, написанным на странице, перед не поддающимися наблюдению намерениями автора