«Все люди разные», – вяло думала Лиза, пока Зиганшин возился с обедом. Она сегодня встала в шесть утра, чтобы наготовить ему на всю неделю, и теперь не хотела даже смотреть в сторону пищи. Итак, все разные, и все имеют право быть такими, как их создала природа, и уж тем более такими, как они сами хотят быть. Наверное, высший родительский подвиг – это не быть самим собой, а принять ребенка таким, как он есть… Стоп, но по этой логике мать Скролибовского совершенно права. Или нет? Чувствуя, что начинает путаться в паутине абстрактных размышлений, Лиза заставила себя вернуться к фактам.
Психиатр-мститель, надо же. Минуточку, а всем ли он отомстил?
– Зиганшин, стой! – крикнула она, так что начкрим от неожиданности выпустил из рук сковородку. С заунывным звоном она упала на чугунный лист, вделанный в печку.
– Что?
– А судья жив? Гособвинитель? По логике, если мстить, так всем участникам процесса! Где они сейчас?
– Вопрос не праздный, – хмыкнул Мстислав Юрьевич, – странно, что я сам об этом не подумал.
Наскоро покормив детей, Зиганшин погрузил их в машину и повез к Эмилии Львовне, для экономии времени снова вызвав Лизе такси. Она была даже рада этому, потому что робела племянников начкрима и не знала, как с ними общаться. Чем можно утешить осиротевших детей?
Рядом с ними она сразу начинала чувствовать себя неуклюжей и бестактной теткой, сочувствие которой выглядит наигранным, а веселость – истинным равнодушием.
Откинувшись на заднем сиденье чистенькой иномарки, Лиза думала, что все равно надо подружиться с ребятами. Девочка растет, и скоро ей понадобятся женские наставления, и мальчику тоже плохо без женской ласки.
Начкрим заявил, что этот кулинарный аврал будет первым и последним, в дальнейшем он планирует освоить поварское искусство, начнет с чего-нибудь простого, например с покупных пельменей, а там и до домашнего борща дорастет.
Лиза обещала, пока он будет дорастать, раз в неделю приезжать и делать заготовки для полноценных детских обедов.
Узнав, что у начкрима вместо привычной газовой плиты настоящая деревенская печь, Лиза немного оробела, но переиграть было нельзя. За сегодняшний утренний аврал она получила от мамы суровую отповедь, резюме которой гласило: помогать чужим людям можно, только если это не причиняет ни малейших неудобств родителям, в противном случае чужие люди должны идти лесом.
Ладно, говорят, на живом огне все гораздо вкуснее выходит.
Посмотрев в окно, Лиза увидела бескрайний луг в разгаре цветения, в яркой и сочной траве пестрели цветы, а поверху шла легкая вуаль из белых «зонтиков». Вдалеке высилась горка, очертаниями похожая на разрушенный дом, вся покрытая высокими розовыми свечками иван-чая. Где-то совсем на горизонте виднелась кромка леса, но можно было еще среди сплошного ряда елок разглядеть грустные белые штрихи березовых стволов.