– Надо же, – перебил Макс ее рассказ, – так вот живешь, про своих соседей ничего не знаешь и думаешь, что они про тебя тоже ничего не знают, но стоит только умереть или убить кого-нибудь, моментально выясняется, что твои тайны всем известны.
– Что ты хочешь, человек – социальное животное, – хмыкнул Зиганшин, – так что или шифруйся лучше, или живи вечно.
– Так вот, – продолжала Лиза с нажимом, потому что ей уже хотелось переодеться и поехать к Руслану, – я поднялась к нему в квартиру, и там обнаружилась молодая мать с ребенком. Она снимает жилье у некоей Надежды Денисовны Мудраченко, действующей от имени своих детей, унаследовавших квартиру после Шелеста. Осталось найти…
– Не осталось! Надежда Денисовна – это и есть Надя-опекунша! – воскликнул Зиганшин с азартом и резко вскочил, так что с него чуть не упала простыня. – Конечно, может быть, что эта Надя полная тезка той Наде, но я скорее повешусь, чем поверю в столь идиотское совпадение!
Поправив простыню жестом Цезаря, он стал прохаживаться по веранде.
Тут позвонила сначала пациентка Макса с известием, что Игнатий уже второй год куда-то пропал, а потом друг Зиганшина доложил о невозможности выполнить задание, ибо телефон выключен.
– Все, приплыли. Тупик, – вздохнула Лиза.
– Нет, осталась еще ниточка к Игнатию через хозяйку Маевской. И когда-нибудь он включит телефон, а мы тут как тут. Зачем я тебя только послушал и ввязался в это дело? Теперь не успокоюсь, пока не разберусь, что к чему! Какие-то загадочные целители, училки, гармонично сочетающие в себе запредельный разврат и милосердие, покойные психиатры-алкоголики, которые из всех возможных половых партнеров почему-то выбирают бабу из стана своего злейшего врага… Макс, а ты что-нибудь выяснил?
Виновато улыбнувшись, Голлербах сказал, что его успехи гораздо скромнее по сравнению с предыдущими ораторами. Он прочел все истории болезни, включая историю Васи Савельева, и никакой полезной информации там не почерпнул. Каждый случай рассматривался в отдельности, как спонтанный эксцесс, у врачей не было оснований думать, что пациентам кто-то что-то внушал или направлял, поэтому они интересовались картиной заболевания, а не обстоятельствами дела, и задавали соответствующие вопросы.
– Только в Васиной истории одна мелочь… – начал Макс, но тут ожил Лизин телефон.
Увидев, что это Руслан, она извинилась и вышла на улицу.
– Ты скоро? – спросил он напористо. – Я уже изождался.
– Через час постараюсь.
– Езжай сразу домой, меня Колдунов отпустил из больницы. Сказал, нечего казенную койку пролеживать, а эпикриз и бюллетень он на днях завезет.