Заглушив двигатель, Зиганшин хотел выйти из машины, но увидел возле дверей в отдел Оксану Карпенко и остался сидеть в салоне. Он виноват, что в состоянии аффекта едва не пристрелил ее сына, поэтому при прошлой встрече нашел для женщины какие-то ободряющие слова, но слова – это одно, а чувства – совсем другое.
Умом понимаешь, что парень болен и не владел собой, когда сделал такое с Наташей, но при виде Оксаны душу залила едкая тоска. Почему она не следила за ребенком? Почему не послушалась неизвестного, который сказал, что ее сын болен?
Оксана стояла чуть в стороне от двери, и по сосредоточенному взгляду было ясно, она кого-то ждет. Пережитое несчастье никак не отразилось на ее внешности, Карпенко была одета чрезвычайно аккуратно и со вкусом, и это обстоятельство разозлило Мстислава Юрьевича особенно сильно.
Душа вскипела таким бешенством, что Зиганшин решил объехать отдел и зайти с пожарного хода, он по-настоящему испугался, что не выдержит встречи с матерью Олега Карпенко, оскорбит ее или надает пощечин.
«Если бы ты, сука, отвела ребенка к психиатру, Наташа осталась бы жива! – прошипел он. – Не могла ты не видеть, что у него проблемы с головой, ты же мать, и если не врубалась мозгами, то сердцем чувствовала – с твоим сыном что-то не так. Но ты начиталась в Интернете идиотских рассказов, как абсолютно здоровых людей ставят на учет в ПНД, и потом им не получить разрешение на управление автомобилем и ношение оружия. А это так важно, чтобы твой сын имел автомобиль и оружие, гораздо важнее безопасности других людей и его собственной. Главное, чтобы он пользовался всеми правами, потому что у нас свободная страна свободных людей, и твой сын никого не хуже! А что он может устроить страшное ДТП или перестрелять людей, так это проблемы людей, которые оказались на его пути. А сам сын, конечно, бессмертный, он не погибнет в ДТП и ни за что не разнесет из своего оружия собственную башку!»
Зиганшин хотел повернуть ключ зажигания, но заметив, как от ярости трясутся руки, передумал. Не хватало ему самому сейчас кого-нибудь задавить.
Оксана, видно, обладала острым зрением, потому что разглядела его в кабине «Лендровера» и подошла.
Мстислав Юрьевич больно ущипнул себя за ногу.
– Простите, вам, наверное, неприятно меня видеть, – сказала она тихо, – но нужно кое-что сообщить. Я хотела к Елизавете Алексеевне, но дежурный сказал, она на выезде, а вдруг это срочно…
– Говорите, – буркнул Зиганшин, выходя из машины.
– Мне вчера вечером снова позвонил тот мужчина.
– Так, и…
– И спросил, обдумала ли я его слова насчет состояния Олега. Получается, он ничего не знал!