— Это логичное объяснение. Однако вы были практически тут же схвачены филерами бежицкого гостапо и заключены под стражу.
— Мне принесли официальные извинения, которыми я полностью удовлетворен.
— Однако до этого случая вас никто в Бежице не видел.
— Ну, возле станции часто встречаются люди, которых ранее до этого никто не видел.
— Вы хотите сказать, что приехали поездом? Если не затруднит, то каким и откуда? В это час поезд не проходит.
— Ну, вы простите, но это уже подробности частной жизни. На чем приехал, ожидал ли на станции, чего ожидал, откуда приехал… Духовное раздевание на публике устраивать не собираюсь.
— Жаль, — вздохнул Тропинкин, пряча в карман блокнот и карандаш, — жаль. Наша редакция готова вознаграждать тех, кто предоставить ей что-либо интересное для читателей. А вы, Виктор Сергеевич, безусловно, человек необычный. Только приехали, никому не известны, и уже — в «Версале» с представителем губкомиссара. Говорят, вы предотвратили на заводе какую-то аварию?
— Ревизор из Петербурга, инкогнито? Ну что вы, право. Я всего лишь скромный служащий паровозного завода, остальное — чистая случайность. А говорят — ну, Бежица — деревня, в ней про каждого что только не говорят. Сенсаций не происходит, а людям каждый домысел — развлечение.
— Да, вы правы. На всякий роток не накинешь платок…
— Мне действительно очень жаль, что вы угробили столько времени и потратились, и без всякого результата.
— Ну, не совсем без результата. Во-первых, в Бежице появляются прокламации, и я взял интервью у представителей власти, какие меры принимаются. На заводе же действует обширная подпольная организация, правда, последнее время стачек или демонстраций не случалось, только тайная маевка была первого числа, но на это смотрят сквозь пальцы. Знаете, местность у завода лесистая и хорошо известная местным, казаков туда посылать бесполезно, да и на законную манифестацию профсоюзов близ храма Преображения собралось куда больше…
«Значит Первого мая — легально и нелегально? Рабочий раскол? Интересно…»
— Кроме того, — продолжал журналист, — много неясного вокруг гибели инженера Прунса и бегства рабочего, разлившего масло. Знакомые мне люди на заводе уверяют, что Прунс кому-то мешал…
Виктор сделал вид, что мешает сметану в окрошке, что дало некоторую паузу.
— Ну, не знаю, кому он мог мешать, — промолвил Виктор. — Я, например, его даже не знал и не видел, и не успел ни от кого услышать о погибшем ничего плохого.
— Наверное, теперь и не услышите — о покойных нельзя говорить плохо… Кстати, что у вас там говорят о возврате бронеходов на завод? Вы же в инновационном бюро работаете?