пора бы уже и расцвести. я чую приближение весны. ты знала, что весна как образ действия уже не в моде? я хочу сказать, что в новостях о ней, конечно, говорят, и твердят, что мы должны радоваться ее приходу, но вот о том, что природа в это время примеряет на себя новый наряд, что она возрождается – об этом никто не помнит. солнце еще не взошло. вскоре над рекой поднимется туман и выползет на улицы. скоро на подоконник прилетят первые птицы.
перед тем как забрезжат первые лучи, я отношу тарелки на кухню. мою их сам, выходит тише, нежели в посудомойке. не хочу присутствовать при том, как родные просыпаются, не хочу быть с ними, хочу быть сам по себе. упорядочиваю свои мысли, как ты любишь говорить. не хочу, чтобы кто-либо мог повлиять на их ход.
и так уже две недели. сейчас взойдет солнце, и я боюсь, что если натяну штаны и спущусь к фонтану, то обнаружу, что ты так и не ушла. что тебя занесло снегом, а губы твои посинели. с тебя станется. тиль[1]
Тиль опускает руку в воду и выуживает бутылку пива. Вода подступает к краям ванны, по всей длине переливается через борт; с локтя парня стекают капли и стучат об пол. Этикетка настолько склизкая, что не составляет труда снять ее и прилепить на зеркало рядом с остальными. На полке теснятся тюбики с кремами, дезодорант и лак для волос. Тиль брызгается, проводит пальцами по волосам, ероша их. Квадратный подбородок достался ему от отца, ямочки – от матери, рубашка в красно-черную клетку – от сестры, которая привезла ее в подарок прошлым летом из Англии. Она застегнута на множество мелких черных пуговок. Анна-Мари сказала, там все так носят – все такие же чопорные, как он сам. На самом деле это не чопорность, а всего-навсего затянутость в предложенный костюм, думает он.
Из гостиной вся мебель вынесена. Под потолком кружит светильник, отбрасывая круглые цветные тени на движущиеся тела. Из колонки неспешно сочится дабстеп. Большинство танцуют, сбившись маленькими группками и ограничившись, казалось, всего парой движений, слегка меняющихся от трека к треку. Если новая дорожка кому-то не нравится, Тиль просто останавливается, отпивает из бутылки, проводит пальцами по экрану смартфона или хлопает себя по карманам в поисках сигарет.
Фоном для вечеринки идут проецируемые на стену фильмы про зомби. Зрители расселись на матрасах, прижавшись плечом к плечу и расставив на коленях ведра попкорна. Перед туалетом для гостей выстроилась длинная очередь девчонок. Парни отливают прямо в живую изгородь и заходят в ванную лишь за тем, чтобы достать очередную бутылку. Повсюду толкутся подростки, сбившись в кучки; в каждой тусовке всегда кто-то один выделяется, оказывается в центре, а другие грудятся вокруг него, как мелкие планеты в Солнечной системе – вокруг своего светила, то приближаясь к лучам его, то, наоборот, отдаляясь. Одно из таких солнц, вон там – это Лилит с ее тонким носом, высоким лбом, поистине очаровательной улыбкой. Даже компьютер и экран – тоже такие же раскаленные солнца. И, разумеется, Ян.