«Не может быть. Я же каким-то образом дошел до этого куста?!»
Доктор вспомнил, что первый раз обходил куст справа. Двигаясь от камня, он обошел его слева. Но следов, ведущих к кусту, не было. Он плюнул и пошел прямо. И вскоре неприятно напоролся на еще один куст. Ветви его болезненно содрали с лица доктора пенсне.
— Черт тебя побери... — Он поймал болтающееся на шнурке пенсне, надел, обошел куст, двинулся дальше.
Впереди была темень и метель. Глубокий снег под ногами не кончался. И в этом снегу не было ни дороги, ни следов человеческих. Доктор пролез по снегу еще немного и остановился. Он почувствовал, что снег набился в сапоги и ногам холодно. Возвращаться к проклятому кусту ему совсем уж не хотелось. Он набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:
— Козьма-а-а-а!
В ответ лишь выла метель.
Он закричал снова. Справа послышалось что-то вроде ответного крика. Доктор пошел на голос. Снег стал таким глубоким, что ему приходилось буквально лезть по нему, барахтаться, оступаясь и проваливаясь. Измученный и тяжело дышащий, наконец, он вышел к самокату. Тот безжизненно стоял, заносимый снегом и напоминающий в темноте большой сугроб. Запорошенный снегом Перхуша сидел в нем, съежившись. Он никак не прореагировал на появление доктора.
Доктор же едва не валился от усталости.
— Ни черта не нашел... — выдохнул он, хватаясь за самокат.
— А я нашел, — еле слышно отозвался Перхуша.
— Где?
— А вон там... — ответил Перхуша, не двигаясь.
— Чего ж ты сидишь?
Перхуша молчал.
— Чего ж ты сидишь?! — закричал доктор.
— Тык вас ждал.
— Чего расселся, дурак! Поехали!
Но Перхуша не двигался, словно превратившись в снеговика. Доктор пихнул его в плечо. Перхуша качнулся, с него кусками стал отваливаться налипший снег.
— Поехали! — закричал ему в ухо доктор.
— Озяб я, барин.
Доктор схватил его за плечи и встряхнул так, что шапка наползла на лицо Перхуши до носа:
— Поехали!
— Погодь... согреюсь малость...
— Тебе что, по морде треснуть?! Ты околеть надумал, дурак?!
В капоре заржал чалый, видимо, беспокоясь за хозяина. За ним заржали другие лошадки.
— Поезжай, болван! Живо! — тряс возницу доктор.
— Барин, надо б костер развесть, отогреться малость. А после и ехать.
Эта фраза подействовала на доктора совершенно неожиданно успокаивающе. Он вдруг представил пламя костра и сразу почувствовал, как сам замерз, лазая по снегу.
«Мороз усилился...» — мелькнуло у него в голове.
Он сразу обмяк, отпустил Перхушу, шмыгнул озябшим носом, закрутил головой:
— А где ж ты его разложишь-то, костер...
— Тут и разложим, — неопределенно кивнул Перхуша, сполз с сиденья и поправил шапку. — Кусты тут, место валежное. Пойду копну чего-нибудь.