– Придется зашивать, – сказал Терри.
– Прости, Билли, – робко сказал Голли, как парнишка, который написал в постель и извиняется перед отцом.
Помню, Стив Дойл выкрикивал нам вслед смертельные угрозы, но мы скакнули в такси и поехали в травмпункт. Тогда я еще так и не понял, что Дойл ударил меня не кулаком, а финкой. Я-то видел только его руку. А все говорили, что меж пальцев было лезвие. Мне наложили восемь швов. Собственно, это был его единственный удар.
Так как рана была прямо на подбородке, пришлось отложить бой с ливерпульцем Кенни Парнелом. Это могло стоить кое-чего Пауэру и Гилфилану, а они могли повесить эту сумму на Дойла.
С тех пор я его, кажется, и не видел.
С парковкой на Джордж-стрит полный беспредел. Пришлось дважды проехать туда-обратно, прежде чем я увидел, как белое «вольво» сдает задом, и я тут как тут, занял ее место. Сириус. До сто пятого дома еще дойти надо. Сперва я решил, что Гилфилан спиздел, по этому адресу расположен банк, абсолютно пустой, как будто перед ремонтом. Я потянул дверную ручку и увидел Гилфилана, он говорил с охранником. Зачем в таких местах ставят охрану, непонятно.
В глубине за письменным столом сидит здоровенный толстяк. Я узнал его по первым рядам возле ринга. Дэвид Александр Пауэр, или Тайрон, как его называют.[27] Огромный детина, черные волосы торчат щеткой.
– Ну как тебе здесь, Билли? – спрашивает он, оглядывая пустое пространство. – Неплохо, а?
– Если вам нравятся банки, то да.
Пауэр встает и направляется к чайнику. Спрашивает, не хочу ли я кофе. Я киваю, и он берется его сделать. Он не такой, каким я его себе представлял. После знакомства с Гилфиланом я думал, он будет вести себя серьезно так, резко, выделываться, типа, гангстер. Однако этот здоровяк оказался таким расслабленным и добродушным, что твой любимый дядюшка, который занялся бизнесом.
– Знаешь что, Билли, через десять лет эту улицу будет не узнать. Весь район от Вест-Энда вплоть до места, известного нам как Толлкросс. Знаешь, что здесь будет?
– Офисы, что еще.
Пауэр улыбается и протягивает мне ирландскую кружку.
– Верно, но и более того – это будет новый финансовый центр Эдинбурга. И что тогда произойдет со всеми этими крепкими старыми постройками?
Я молчу.
– Все изменится, – объясняет он, – здесь будет развлекательный центр. Но не такой, как на Роуз-стрит, с липкими пабами для туристов и пивнухами, куда сползаются жители окраин, чтоб бухнуть в центре. Ничего подобного. Тусовщики, что рейвятся сейчас без устали, станут на десять лет старше и захотят комфорта и спокойствия.