– Как ты себя ведешь, Лоусон, дрянной мальчишка! – крикнул я, отчаливая, на что Билли и Голли засмеялись, а Лоусон поднял два пальца вверх. Реплика из далекого прошлого, еще, думаю, из школы.
Через некоторое время я встретился с ними, и мы направились к Вольфгангу и Марсии. Терри хату одобрил, но долго не задержался.
– Город ждет, я должен выполнить свои половые обязательства, пацаны. К ночи не ждите, – самодовольно ухмыльнулся он, уходя.
Мы дали ему адрес и рассказали, как добраться, Билли даже нарисовал подробнейший план. Мы решили дать нашим хозяевам передохнуть и отправились втроем на прогулку. Далеко не поехали, отправились на местности в традиционный паб: большие деревянные столы, скудный декор.
Мы ни хера не поняли в меню, а из персонала и посетителей не нашлось никого, кто говорил бы по-английски. Это ж было захолустье. С таким же успехом можно было бы ожидать, что в пабе где-нибудь в Пиблз или Батгейте с тобой с ходу на дойче зашпрехают. Голли неплохо говорил по-немецки, но и он ни бельмеса в этом меню не понял. В итоге мы решили заказать наудачу. Бирреллу досталась куча сосисок, Голли принесли яйца с капустой и рисом, а я получил большой кусок говядины с подливой и чем-то похожим на соленья. Мы всё перемешали и поделили, так чтоб всем было по кайфу. Затем мы выпили и переместились в бар понавороченней, на берегу озера, – смотреть, как старые богатенькие в костюмах пастельных тонов выгуливают своих облезлых собачонок, и яхты пришвартовываются к пристани, и солнце садится за Альпы, как лейтская шлюха на дымящийся штырь.
Воздух стал прохладнее, поэтому мы ушли с террасы вовнутрь и выпили еще по паре кружек. Потрендели чутка, погнали на Терри, ведь его не было. Билли все зевал, а Голли скоро начал меня конкретно доставать: пьяный, расхристанный, порет всякую хуйню, задает одни и те же вопросы, повторяет все по многу раз, брызжет слюной. Полный набор того, от чего мы думали избавиться, начав принимать экстази. В итоге мы решили, что ему пора домой. Дома я быстро и крепко заснул меж простынями. Вот что значит чистая совесть.
Посреди ночи меня разбудил Терри, нашел-таки дорогу домой. Сучара заполз ко мне в кровать.
– На хуй, Терри, вон твоя кровать… – говорю, но он – ноль реакции. Я не хочу спать в одной постели с этим грязным порочным упырем. Я поднялся и запрыгнул на его кровать. Ноги застыли от влажного холода. Вот мудило раскудрявое, обоссал собственную кровать, гондон.