Хорст оглядел нас одного за другим, потом заглянул в бумаги, потом снова на нас.
– Отлично. Нам сообщили, что рейс задерживается. Молодцы, что так быстро добрались из аэропорта. Кто из вас чемпион по сквошу – Мардо Кампбел-Льюис из Барнтона?
– Вот он, – указал Терри на Билли, потому что из нас у него наиболее спортивный вид.
Хорст вытащил бэдж делегата, передал его Бирреллу, и тот стыдливо его нацепил. Тут он посмотрел на Хедру, которая спокойно его рассматривала. Нормальная девчонка, четкая.
– А где остальные девушки?
Голли схватился за сережку.
– Хороший вопрос, приятель. С тех пор как мы сюда приехали, с девушками нам не слишком везет – не дает никто.
Билли вмешался, чтобы заглушить наш хохот.
– Они едут за нами.
Нас провели в холл, где с потолка свисали громадные люстры, а за столами благопристойно заседало множество делегатов. Они ели и пили, а официанты и официантки им прислуживали. Хорст выдал нам пригласительные, Голли схватил бумажку и говорит:
– Это я, Кристиан Нокс, молодой изобретатель из колледжа Стюартс-Мельвиль.
– А кто Роберт Джонс, скрипач… из ФОК… фестивального общества Крэгмиллара… – спросил Хорст.
Это по мне.
– Это я, приятель. Только не ФОК, а ОФК.
Хорст посмотрел на меня в замешательстве и протянул бэдж. Я прикрепил его на ворот замшевой куртки.
Мы сели за стол, полный жратвы. Вина залейся, а Голли даже немного напрягся, когда официантка спросила, есть ли ему восемнадцать и можно ли ему пить.
– Да у меня дочь твоего возраста, – выдал он.
Мы тихонько загудели: «Ууууу!» – и Голли еще больше занервничал. Хавка просто превосходная. Для начала нам подали салат из морепродуктов, потом жареного цыпленка с картошкой и овощами.
Через какое-то время я отметил некоторое волнение, послышались возбужденные голоса, я обернулся и увидел двух старых перечников, чьи лица мне были смутно знакомы. Одна так просто баба-яга, голос резкий, глазки-буравчики постоянно сканируют окружающий мир в поисках, чего бы осудить. Другой щеголеватый, подтянутый, разряженный упырь с сытым лицом, которое светится примерно таким выражением: «У меня всё заебись, и пусть все об этом знают». С ними куча молодых гондонов: парни и девушки все чистенькие, причесанные, с ясными глазами, не привыкшими видеть будничную суровость жизни. Они смотрятся как лохи, которые у нас на районе доходили до того, что бегали в магазин для всяких старых упырей. Как Биррелл, боксер-тимуровец, понимаешь!
– Оп-па… – Терри опрокинул в себя бокал вина, вытащил бутылку из ведерка со льдом и засунул ее под куртку. – Праздник, похоже, закончился…