Мы снова прошлепали по резиновой дорожке. Рифат пробурчал что-то вроде «этого я и боюсь», на ходу вытаскивая нож.
Соседний дом некогда был выбелен, а сейчас стены облепили подтеки глины. Шифер на крыше с зелеными пучками мха, окна закрыты ставнями и заколочены досками.
Забор здесь чуть более добротный, как и калитка. Тоже будка пустая. Удивительно, что мы до сих пор не встретили ни одной собаки. Может, их сожрали?
Я надавил на ручку калитки, и она чересчур уж громко стукнула.
Какая-то девочка на пороге дома. Грязный подол платья торчит из-под курточки, стрижка короткая, а глаза молочно-голубые, с пленкой.
- Иди сюда, - сказала она. - Иди сюда поближе, - и поманила пальцем. Мы с Рифатом переглянулись. И сразу к горлу подступила тошнота. - Иди, иди сюда... Иди сюда поближе! - повторяла девочка, сгибая и разгибая палец.
Только сейчас я заметил поводок в другом кулачке малышки. Он уходил вглубь дома.
Тут же сердце стало биться чаще, мешая дышать. Девочка сделала пару шажков, поводок натянулся.
- Иди сюда поближе... Иди сюда... - она продолжала манить пальцем, поблескивая своими полукатарактными глазами. Меня даже дрожь пробрала.
- Эт-то еще что... - пробормотал Рифат.
Из дому вышел пес.
Я сначала даже не понял, ЧТО ЭТО.
Ноги обрубки, одной кисти нет и на культе что-то вроде чехольчика. Лысоватая голова и безвольная прорезь рта - широкая, как у лягушки, глаза навыкате.
Инвалид широко откры рот и замычал. Языка у него что, тоже нет?
- С кэм это ти там, Мариам? - раздался из глубины дома голос. Мариам подступала к нам все ближе и ближе, скаля мелкие зубки, и отвращение проникало в меня все глубже.
На порог вышел мужчина. Голый барабан живота, волосатая грудь. Щетина на щеках, мешковатые штаны.
- Чито там у вас, э? Добрий дэн, - он провел ладонью по шевелюре, меняясь в лице. Даже побледнел, и сквозь щетину проглянула пепельная кожа.
- Добрый, - первым опомнился я. - Мы... - я перевел взгляд на девочку. Армянин тоже посмотрел на нее и поскреб ногтями грудь.
- Мариам! Тсюда иды, говорят! А ви кто такие будетэ?
- Туристы, - говорю я. А армянин смотрит то на меня, то на лезвие ножа, то на Мариам. А инвалид мычит, пускает слюни. - Мы вас не тронем. На голоса заглянули...
- Но нам нужна еда, - вставил Рифат. - Есть у вас что-нибудь? Или где достать? Может, знаете?
- Можит и знаю, - сказа армянин и вдруг сделал резкое движение. В следующий момент у него в руках оказалось ружье. Он целился попеременно, то в меня, то в Рифата.
- Твой ребенок на линии огня, - сказал я, и в голосе проскользнула предательская дрожь. - Не горячись, мы уходим... мы так - заглянули только.