— Дамы и господа, прошу прощения!.. Бал отменяется. Дудкин наш не то, что дирижировать, на ногах стоять не может! Унесли его… Ардалион Гаврилыч, ваших рук дело! Все бокальчики ему носили.
— Виноват, не думал, что он такой тюлень!
— Папа, пусть играют без него, — просительно проговорила Аглая.
— Нельзя, дочка. Оркестр без дирижера не зазвучит. Кто будет ритм задавать, сигнализировать? Музыканты пойдут кто в лес, кто по дрова.
Молодые люди и девицы расстроились. Они так хотели блеснуть на балу. Старшее поколение отнеслось к его отмене более чем спокойно.
— В старину, — cказал Игнатий Леонидович Петин, — любой бал начинался длинным полонезом, потом шли контрдансы, кадрили с вальсом, гавот, русские пляски. Кончался праздник всегда матрадурой… Весело было, да-с!.. Дамы и не присаживались, без отдыха порхали по паркету, выказывая умение танцевать. Кавалеры были им под стать — все красавцы, удальцы! И я был не лыком шит, знал, как перебирать ногами.
— В Санкт-Петербурге в прежние времена самым любимым танцем была мазурка, — сказал Измайлов. — Однажды на балу у одного моего знакомого она началась в три часа ночи и закончилась в семь часов утра!
Капитанша Плахово встала и, зевая, первой покинула залу. За ней последовали старший Петин и чета Нестеровых. Помещение стало потихоньку пустеть. Перед тем как отправиться на покой, Извольский пообещал назавтра силами усадебной театральной труппы поставить спектакль по пьесе Шаховского.
В мезонин Хитрово-Квашнин поднялся вместе со Щегловыми и Доможировыми. Женщин с дочерьми поселили в той его части, где располагалась и его комната. Поболтав с подпоручицами какое-то время, он пожелал им спокойной ночи и шагнул к своей двери. Но вставляя ключ в скважину, вдруг вспомнил разговор с сестрой о флигеле.
— Почему ж нас в барский флигель не пустили, а, сударыни?
— А вы не знаете? — удивилась Щеглова.
— Ни сном, ни духом.
Отправив дочерей спать, женщины приготовились обрушить на штабс-ротмистра шквал информации.
— Так ведь трагедия там случилась, Евстигней Харитоныч, — заговорила Щеглова, округлив глаза. — Ох, сейчас мурашки по телу!.. Полтора года назад сестра Извольского Надежда Васильевна и ее муж купец Зиновьев угорели…
— Об этом сестра мне писала, — дал знать дамам Хитрово-Квашнин.
— А их дочка, Глафира, как раз у Андрея Василича гостила, цела осталась. Позже выяснилось, что дела купца-то были куда как плохи. Прогорел!.. В долгах как в шелках! Ну, известно, пошли претензии, предъявление просроченных векселей к платежу и так далее. Кончилось тем, что имение покойных за долги описали и продали. Глафиру Андрей Василич взял к себе и поселил в барском флигеле.