Над собой Мортиземия заметила стаю чаек, несущихся в сторону мыса Пасть, поэтому подпрыгнула и унеслась в небо, распавшись на десяток вновь появившихся чаек. Таким способом её никто не заметит, и она осторожно бросила взгляд вниз. Дом остался сзади, а впереди поднимались обрывистые склоны гор Головы. Так называлась это неуютная местность, весьма похожая с высоты на голову крокодила. Вершины гор белели шапками снега, сползая по крутым склонам ледниками и разбиваясь на многочисленные ручейки, бегущие к Первичному океану. Мортиземия собиралась затеряться в этих суровых местах, надеясь на то, что здесь её никто искать не будет.
Чайки легко преодолели горную цепь и вырвались к побережью, направляясь к самому дальнему мысу Нос. Мортиземия не стала лететь с ними, а повернула свою стаю в то место, где у настоящего крокодила находились зубы. К её неудовольствию данное место тоже казалось негостеприимным и открытым, поэтому она опустилась ниже. Зубы, как и настоящие, оказались огромными провалами до самой воды, а на его отвесных стенках вряд ли какая птица осмелиться свить гнездо. Мортиземия направила своих чаек туда, где должна была быть глотка и увидела, что Боохземин, сооружая этот остров, словно в насмешку, сделал отверстие, уходящее глубоко внутрь. Мортиземия не стала собираться, а летела дальше в тёмную каменную глотку, пока не заметила, что огромный каменный туннель расходится в две стороны.
Она опустила свою стаю вниз и собралась в человеческую фигуру, хотя этому месту больше подходил вид какого-нибудь страшного чудовища. Стенки туннеля, ощупанные симпотами, оказались гладкими, словно их кто-то специально шлифовал. Вокруг царила кромешная темнота, но Мортиземии свет не нужен, так же, как и тепло, о котором здесь мечтать не приходилось. Главное достоинство этого места – отсутствие кого-либо и тишина, позволяющая погрузиться в себя или посещать свои миры, сосредоточившись на перстне с Вселенными.
Мортиземия ещё раз проверила свою димензиальную сеточку, чтобы та не фонила, и пошла вправо. Ей долго пришлось идти по прямому и круглому каналу, пока он не стал раздваиваться. Мортиземия снова свернула вправо и долго шла, наблюдая, как в разные стороны отходят ответвления. Свернув в один туннель, Мортиземия опять увидела кучу ответвления и нырнула в первый попавший. Через некоторое время Мортиземия оказалась в большой камере с большими шарообразными углублениями по всей поверхности.
«Этот интерьер что-то напоминает?!» — подумала она и вспомнила: «Бронхи! Боохземин, не мудрствуя лукаво, изобразил остров, повторяя внутренности Фиитземии!» Бронхиальная каморка оказалась удобной и Мортиземия остановилась в ней, чтобы подумать. Последние происшествия требовали размышлений, так как Мортиземия не знала, что ей в дальнейшем предпринять. Если она расскажет всё отцу, то их семья разрушится, а если не расскажет, то отец догадается по её лицу, что что-то случилось и ей придётся рассказать. Она не могла винить свою мать, но понимала и то, что не сможет смотреть ей в глаза. Больше всего пугало то, что Саатземин может убить её и Кеерземина, её отца. В любом случае домой ей не следует возвращаться. Мортиземия пристроилась в одном углублении и заснула. Разбудил её странный шорох в темноте. «Меня нашёл Саатземин!» — испуганно подумала Мортиземия и замерла на месте, чтобы он её не обнаружил.