— Отец! — воскликнул Боохземин, рассматривая привидение расширенными глазами.
— Он тебе отец? — удивилась Мортиземия, уставившись на колеблющуюся тень Неоземина, а потом взглянув на своего деда.
— Это мой пропавший отец, — сказал Боохземин, а Неоземин продолжал что-то бубнить. Внезапно сковывающий Кеерземина камень пошёл трещинами, а потом рассыпался, как песок. В ту же секунду от камня освободилась Аирземия, которая бросилась к Кеерземину, щупая его и спрашивая: — Ты ничего себе не повредил?
— Спасибо тебе, Дееземин, — сказала Эрземия, подходя к брату, который на её слова растерянно ответил:
— Это сделал не я! — и оглянулся, разыскивая тень Неоземина. Мортиземия поняла, что Неоземин улизнул, и подошла к Дееземину.
— Я твоя сестра, Мортиземия, — сообщила она, а Дееземин обнял своих сестёр и сказал: — Я не хочу, чтобы мы расставались. Будете жить на моём острове.
— У тебя есть остров? — удивился Кеерземин и добавил: — Конечно, девочки посетят твой остров, но пусть несколько дней побудут дома.
— Как я рада, что мы все вместе, — прослезилась Аирземия.
***
Овземия смотрела на ярко-красную бурлящую магму и грустила за сгоревшим в огне Лже-Русланом. Волосатики сидели рядом и не бузили, как будто сочувствовали её горю. Гигант, возвышавшийся над всеми, тоже молчал, думая то ли о своём, то ли медитируя. Словно возражая ей, гигант произнёс: — Если любовь закончилась – она и не начиналась.
Овземия промолчала, никак не реагируя на слова гиганта, который выудил из головы новую сентенцию и произнёс: — В этом озере утопить любовь можно, но нельзя её снова зажечь.
Так как Овземия не отвечала, Неоземин извлёк из глифом новую пословицу и произнёс: — Злого любить - себя губить. Капля любви иногда приносит море слёз.
— Отстань от меня! — воскликнула Овземия и, словно проснувшись, спросила: — Кто ты такой?
— Меня называют Неоземином, — ответил гигант и показал на волосатую братию: — А это гунхи Бой, Кой, Дой и другие.
— Откуда они здесь? — спросила Овземия, немного оживая.
— Я взял их во временное пользование в своей Вселенной, — ответил Неоземин. Овземия посмотрела на волосатиков и спросила: — Не лучше ли будет твоим гунхам у себя дома, а не в тёмном подземелье?
— Дома у них не очень яркое светило и безумно холодно, — ответил Неоземин.
— Безумно выдёргивать их из своей среды обитания, — возмутилась Овземия, — теперь они привыкли к теплу и не смогут существовать на своей планете.
— Что же делать? — растерялся Неоземин и уставился на Овземию.
— Дай сюда свой перстень, — потребовала Овземия, и Неоземин протянул ей перстень с Вселенными. Она надела его на палец и принялась изучать Вселенную волосатиков, именуемых гунхами. После некоторого времени она удивлённо посмотрела на Неоземина и сообщила: