Сегодня, однако, в разные стороны никто не расходился. Видя, что их не преследуют, Ул и оба венда засели в ближайшей чебуречной, и начались разговоры «за жись», которые венды традиционно любят.
– Как ты сам, брат? – спросил морпех Паша.
Ул сказал, что нормально.
– А Макс как? Не вломили ему?
Макс был бывший венд, и венды всегда о нем беспокоились.
– Пока нет.
– Ну и молоток! – сказал Паша.
Принесли чебуреки. Алим, высасывая из чебурека сок, развил мысль, что многие девушки, выпив даже с наперсток, становятся агрессивными. Задирают прохожих, грубят, по машинам кулаками стучат. Мол, что встал? Езжай давай! Ну, само собой, начинаются разборки, и парень вынужден такую девушку защищать, хотя понимает, что не прав. Ну переусердствует, получит условный срок. А если есть уже один условный, то и сядет. А ей хоть бы хны. Даже передачи не принесет. Морпех Паша согласно закивал, горюя вместе с другом. Было заметно, что тема эта для вендов больная. Даже очень больная.
Ободренный Алим продолжал, что может выйти и другой расклад. Возвращаются, положим, два парня с тренировки. Не друзья даже, а так, знакомые по залу. Покачались, грушу подолбили – культурный отдых по полной программе. Вася, допустим, по жизни нормальный, спокойный чел, а Петя с залетом на все извилины. Начнет прикапываться к какой-нибудь компании. Драка. Вася как друг Пети оказывается втянутым – не бросать же приятеля. В драке погорячится, случайно вдвинет кому-нибудь лоб в затылок, и все – небо в клеточку. Сколько хороших ребят из-за этого сидит – сосчитать невозможно.
На этом месте тема иссякла, потому что, во-первых, Алим доел чебурек, а во-вторых, морпех Паша припомнил нечто важное.
– Ты это… – спросил он у Ула, – на боях-то будешь?.. Из наших Вова-борец придет, Тоня-шкаф… еще там парочка деятелей… Шаманщики психа какого-то выставят по прозвищу Две Смерти… Из форта Белдо – парочка боевых магов. Пнуйцы тоже будут. Они, конечно, тоже венды, но всегда от нас особняком держатся… Берсерки своих пришлют… Гамов, кстати, тоже обещал. А от шныров будет кто?
– А что за бои? – спросил Ул.
– Наши бои, вендские, – сказал Паша. – Раз в год проводим. Знаешь, где у ведьмарей «Гоморра» стоит? Вот возле нее, в парке. Встречаемся сегодня в одиннадцать вечера. Ведьмари хотели в двенадцать, но Тоня-шкаф сказала, что ей в двенадцать поздно.
Ул отвернулся. «Гоморру» он не любил. Слишком много дурных воспоминаний было с ней связано: мысль, что он навеки потерял Яру, атакующая закладка, столб взметнувшейся воды и сам он, вцепившийся в хрипящего пега и с ужасом глядящий на торчащий в его шее арбалетный болт.