Морпех Паша всего этого не знал и помрачневшее лицо Ула истолковал по-своему:
– Ты ведь не боишься, брат?
– Нет.
– И не на псиосе? – морпех пристально взглянул на Ула.
– Нет.
Паша, казалось, успокоился.
– Хотя псиос что? – сказал он, словно убеждая сам себя. – Псиосным тоже не запрещено… В прошлом году голову одному оторвали, так он еще минут десять кулаками размахивал… И что, не псиосный он после этого? Так что давай приходи! Только там ставка нужна, если драться будешь.
– Что за ставка?
– Ну закладка там какая-нибудь или нерпь. Что еще со шныра взять можно? Берсерки – те обычно деньги ставят.
– Много? – зачем-то спросил Ул.
– Смело можешь тачку строительную захватывать… Правда, если проиграешь…
– Дай-ка сам угадаю! – перебил Ул. – На этой тачке меня и увезут!
Паша ободряюще показал большой палец, хваля Ула за сообразительность.
– Ну давай, брат!.. Пора нам! Хотим до вечера колдунца одного подстеречь. Он на одного нашего проклятье наслал. Третью неделю с парнем фигня какая-то творится. В ванне лежит, ниче вроде себя чувствует, а вода в ванне кипит… Ну скажи: это по понятиям?
Ул подтвердил, что не по понятиям. Морпех Паша довольно закивал. Он ценил единомыслие.
– Так, значит, что? Будешь на боях? – спросил он.
– Не обещаю, – сказал Ул. – Мне-то по барабаниусу, но у моей девушки пунктик: она не хочет остаться вдовой.
Паша кивнул. Причина, с его точки зрения, была уважительная.
– Ну дело твое! Я так думаю, что в этом году опять вендам повезет! Ведь в жизни оно как… жизнь она как учит?
– «Заклинание летит две секунды, сглаз – три секунды, а кулак – три удара в секунду», – сказал Ул.
Морпех разинул рот, упустив последний кусочек чебурека, который он только что отскреб от салфетки.
– Откуда знаешь? – изумился он. – Признавайся: подзеркалил?
– Ага, в смысле угу! – успокоил его Ул. Вендам не дано понять, что их мысли легко предсказываются и без подзеркаливания.
Вскоре после встречи Ула с вендами на небе включили дождь. Дождь был краткий, но проливной. Минут за двадцать на Москву пролилось столько воды, что сточные решетки с ней не справлялись. Город утопал и хлюпал. Ул, пошедший в противоположную от метро сторону и застигнутый ливнем вдали от всех укрытий, телепортироваться не стал и любопытства ради перележал дождь под скамейкой, для стерильности подстелив газетку. Скамейка стояла на высоком месте, и луж под ней не было. Ул лежал и ощущал себя Ноем в ковчеге. По скамейке стучали струи воды. Изредка капли находили лазейку и бумкали по шныровской куртке. Мимо Ула проносились панические ноги. Многие люди не прятались уже и под зонтами – толку все равно не было никакого.