Как понял Савелий, эти люди ждали какую-то геологическую экспедицию, которая ожидалась с верховьев реки. Зачем её ждали, он легко догадался. Ещё из памяти не изгладился исчезнувший председатель сельсовета, его заместитель и десятка полтора селян, которых забрали и увезли в райцентр. Тогда так же, как сейчас, в деревню приезжал тот же агент с незнакомыми людьми. После их отъезда во многих домах поселялось горе.
Медвежатник стал ловить каждое, даже невзначай брошенное постояльцами, слово. Болтливостью они не отличались, но, обжившись, потеряли бдительность и время от времени жаловались на свою судьбу друг другу. Разговорчивость проявил толстенький Виктор, казавшийся Савелию добряком. Другой – Толян, как называл его напарник, говорил меньше. Был он худым и длинным, с резкими чертами лица и глубоко посаженными глазами. Редкие чёрные волосы он аккуратно зачёсывал назад, прикрывая появившуюся лысину. Всегда злой и чем-то недовольный Толян, только от внешнего вида которого Савелию становилось нехорошо, мог запугать кого угодно. Его побаивался даже толстяк.
Из их последнего разговора Медвежатник понял, что постояльцы хотят забрать самого главного геолога ожидавшейся экспедиции. Начальник приказал доставить Брукса только живым. Чтобы не усложнять себе жизнь, Виктор предложил его хлопнуть при попытке к бегству. Толян на него накричал и обозвал последним кретином и ублюдком. Савелий бесстрашно шёл на медведя, побеждая зверя в честной схватке, а вот чтобы ни за что убить человека, ему даже не снилось в самом дурном сне. С этого времени жизнь с чекистами под одной крышей превратилась для Медвежатника в каторгу. Каждый день он боролся с одолевавшими его мыслями и думал, как помочь геологам.
Зарядил дождь, вода в реке стала медленно прибывать, приближаясь к критическим отметкам, когда выходила из берегов, затапливая огороды и подворья. По нескольку раз в день Савелий подходил к реке, и с тревожными мыслями смотрел вверх по течению.
«Кипящий порог скоро станет непроходимым. В малую воду он не страшен, а в такую, когда камни закрыты и волны, как поднятый из берлоги медведь, с рёвом бросаются на скалы и отскакивают назад, туда лучше не соваться. Ох, много народу на том пороге утонуло! Всех теперь не счесть, а последним Сашка Шапкин, Тонькин муж. Хороший охотник, однако не послушал меня, спешил домой шибко. Рвался к жене под бок да к детишкам, а надо было бы ещё денёк-второй постоять. Так нет же, пошёл искать свою смерть: думал, что пройдёт. А оно, видишь, как получилось! Теперь вот Тонька осталась одна с тремя детьми. Какая польза от такой спешки? Ох, горе-то какое!» – У Савелия защемило в груди, слёзы сами собой выкатились из глаз и с каплями дождя потекли по щекам. Он смахнул их рукавом и медленно побрёл назад.