Первые дни в лотках оставалось пусто, и только когда поднялись выше, стали попадаться единичные золотины. По внешнему виду они казались такими же, как в долине Курунга. Несмотря на то, что Афанасий и Чухновский стали опытными промывальщиками, все пробы домывал теперь Фёдор.
– Вот видишь, мы на правильном пути, – после очередного промытого шлиха сказал он Афанасию. – Скоро доберёмся до перевала.
– Глаза б мои не глядели на этот чёртов склон, – в сердцах бросил геолог. – Что мы тут толчёмся? Давно пора переходить на седловину.
Фёдор сказал, что они заверяют аномалии по равномерной сети опробования с выявлением всех возможных источников.
– Мы же не хищники, которым надо ухватить побольше, а дальше хоть трава не расти. Поиски, проведённые в долине Курунга, показывают, что золото здесь местное.
– Но это же дикий труд и, главное, пока полнейшая тишина! – давил на него Афанасий. Однообразная тяжелая работа геологу давно осточертела, как осточертела заболоченная долина реки, где они стояли. – Я думаю, столько золота, сколько здесь, можно намыть в любом месте.
– А ты попробуй! Вот возьми и намой.
– И намою! – с вызовом бросил Афанасий. – Завтра же тебе покажу.
С утра Афанасий был на соседнем водоразделе. Целый день его никто не видел, а когда багровое солнце зацепилось за сопку, объявился в лагере. Обычно разговорчивый и жизнерадостный, стал он каким-то тихим, будто чем-то подавленным. Фёдор понял, в чём дело, но спрашивать не стал.
– Твоя взяла, – подошёл он после ужина. – Там пусто, как в барабане: если нет проявления, то откуда взяться золоту? Значит, у нас, действительно, может что-то быть.
Главной проблемой при промывке шлиховых проб стала вода. Когда только сходил снег, вода стояла под глыбами камней, а когда оттаивал верхний слой почвы – уходила. Ледяные лужицы сразу присмотрели промывальщики, и туда стали сносить многочисленные пробы. Но через неделю пробы пришлось таскать к реке.
Что-то упрямо толкало Фёдора за водораздел, где, по данным прошлого года, оказалось пусто. Взяв кайло и лоток, он пошёл вверх. За перевалом породы стали рыжими, словно изъеденными ржавчиной. Возле устья ручья в уступе надпойменной террасы геолог сделал расчистку и нагреб полный лоток породы. Пригибаясь от тяжести, понёс к воде. Когда перебуторил и сбросил раскисшую рыжую глину и камни, на дне лотка заблестел едва заметный жёлтый песочек.
* * *
Лето вошло в самую тёплую пору. Жарко пекло солнце, а в долине реки появились тучи комаров. Укрыться получалось только на открытых продуваемых местах.
Опробовав весь склон, геологи подошли к развалам магматических пород, узкими языками выступавших из бурого суглинка. Над камнями зеленел стланик и карликовая берёзка, местами они заросли мхом и ягелем. На первый взгляд породы ничем не отличались от других, но, присмотревшись, можно было заметить, что участками они так окварцованы, что невозможно узнать их первичный состав. С ними Фёдор и связывал золото, рассыпанное по всему склону и найденное среди этих развалов.