– Татьяна Андреевна, может, вы чего-то недослышали и сами всё нафантазировали? – спросил Фёдор. – Иван Петрович не мог быть причастен к побегу заключённого, раз они его спасли. Вы же только что сами об этом сказали.
Хозяйка дома сразу вспыхнула, в глазах пробежали сердитые огоньки.
– Постой, постой, милок! Ты, как маленький ребёнок, всему веришь. Да Иван всё это придумал. Придумал, чтобы мы о нём ничего дурного не подумали. Мало ли, чего он мог наговорить. Нельзя же всему так бездумно верить…
У Наташи взыграло самолюбие, и, не сдержав себя, она тут же выпалила:
– Тётя Таня, за что же вы так не любили моего папу? Что он сделал вам плохого? Если бы я знала, ни за что бы не поехала к вам. Вернусь домой, маме…
– Наташенька, милая моя, что ты! Дорогая моя, – запричитала Татьяна. – Я такая счастливая, что ты ко мне приехала, а ты говоришь такое. Я же вас всех люблю и горжусь, что у меня такая родня. И твой отец мне был дорог – он же стал мужем моей родной сестры. Как же ты могла так плохо обо мне подумать? Я рассказываю, как всё случилось на самом деле, ничего не придумываю. А если что-то вдруг выскочило изо рта, так я не по злобе какой, просто так мне сердце подсказало. Прости меня, пожалуйста.
– Тётя Таня, мне просто стало обидно за отца. Как-то вы пренебрежительно о нём говорите.
– Что ты, что ты, дорогая моя! Да почему же мне плохо о нём говорить? Твой отец был добрейший человек. Таких теперь на свете не сыщешь, нету их, все давно повымерли. Насте просто повезло, что он её полюбил и увёз с собой, а то бы всю жизнь тут мыкалась, как я.
На её глазах выступили слёзы. Несколькими словами она сказала то, что накипело за долгие годы тяжёлой жизни в деревне. Тут смешались и радость за родную сестру, и чёрная зависть за её удавшуюся судьбу, и обида за себя, мешавшая справедливо воспринимать действительность.
– Вы так говорили, как будто хотели нас поссорить. Я же не для того к вам приехала. И Фёдора привезла показать, чтобы он знал, откуда идут мои корни. Что же он о нас подумает?
– Наташа, ты за меня не переживай, я пойму всё правильно, – посмотрев на неё, спокойно сказал молодой человек. – Татьяна Андреевна говорит от чистого сердца, я это чувствую.
Приободрённая словами Фёдора, женщина вытерла скатившуюся слезу.
– Так вот, милочка, если хочешь, чтобы я рассказывала дальше, слушай и не обижайся.
– Тётя Таня, я больше не буду. Прости, пожалуйста, – примирительно произнесла Наташа.
– Сам Иван, оказывается, тоже находился в розыске, – бойко начала та. – Сбежал со своей Яны, как он говорил о Верхоянске. Чекисты хотели его забрать, а он дал дёру. Когда я это узнала, пыталась убедить Настю, чтобы она не уезжала с ним, а она мне не поверила. Она так же, как ты, думала, что я всё придумала, а я это слышала своими ушами, когда они ночью шептались. Жека ещё много чего говорил, но я всего уже не помню. Таким шустрым он был, но Господь его прибрал. А твоя мама даже слушать меня не захотела. Люблю, говорит, Ваню, и всё тут. Люблю такого, какой он есть, другой мне не нужен. Вот так и уехала с твоим отцом. Самое интересное, что мама была не против. Ей никто не нравился, а тут она сразу смирилась, словно лучше Ивана никого не было на всём свете. А он, видать, тоже очень любил Настю, раз не бросил.