И та, которой улыбалась
Расцветшей жизни благодать,
И та, которая сбиралась
Уж общим мненьем управлять,
И представительница света,
И та, чья скромная планета
Должна была когда-нибудь
Смиренным счастием блеснуть,
И та, которой сердце, тайно
Нося безумной страсти казнь,
Питало ревность и боязнь, —
Соединенные случайно,
Друг дружке чуждые душой,
Сидели тут одна с другой. (VI, 628)
Почему Пушкин свою Татьяну выдал замуж именно за «в сраженьях изувеченного» генерала? Ну, не знал же он, кажется, наперед, за кого в конце концов выйдет его давняя пассия Бакунина! В принципе, раз не взять ее за себя, то можно «выдавать» за кого угодно, лишь бы морально был ей под стать – соответствовал ожиданиям полюбившей его героиню и испереживавшейся за ее судьбу с упоением читающей его роман публики. Князь Петр Вяземский вспоминает: «Пушкин писал «Онегина» под вдохновениями минуты и под наитием впечатлений, следовавших одно за другим. Одна умная женщина, княгиня Голицына, урожденная графиня Шувалова, известная в конце минувшего столетия своею любознательностью и французскими стихотворениями, царствовавшая в петербургских и заграничных салонах, сердечно привязалась к Татьяне. Однажды спросила она Пушкина: «Что думаете вы сделать с Татьяною? Умоляю вас, устройте хорошенько участь ее». «Будьте покойны, княгиня, – отвечал он, смеясь, – выдам ее замуж за генерал-адъютанта». «Вот и прекрасно, – сказала княгиня, – благодарю». Вяземский завершает эту запись словами: «Легко может быть, что эта шутка порешила судьбу Татьяны и поэмы»[159].
Эта княгиня, Прасковья Андреевна Голицына (1767–1828), кстати, была довольно известной писательницей. В частности, она перевела на французский несколько глав «Евгения Онегина», и сам Пушкин одобрил этот ее труд. В свете княгиню считали несколько чудаковатой. В письме жене 12 мая 1828 года Вяземский сообщал: «Вечером мы с Пушкиным у Голицыной Michel. Она, право, очень мила, и я подобной ей здесь не знаю, хотя и слывет она princesse de Charanton (фр.: княгиней Шарантон, то есть сумасшедшей: в Шарантоне близ Парижа находилась больница для душевнобольных). Но в таком случае предпочту общество Шарантонское всем нашим обществам. Она очень забавно говорила Пушкину о его Онегине и заклинала его не выдавать замуж Татьяны за другого, а разве за Евгения, входила в эти семейные дела со всем жаром и нежною заботливостью родственницы»[160].
Если бы княгиня Голицына дожила до выхода в свет в январе 1832 года восьмой главы пушкинского романа, то удостоверилась бы, что автор прислушался к ее пожеланию – выдал Татьяну замуж за генерала. Что вроде как должно было еще больше уверить современников Пушкина в том, что под Татьяной он подразумевал Наталью Кочубей, которую выдали замуж по расчету за графа Александра Григорьевича Строганова (1795–1891), в будущем товарища министра внутренних дел, новороссийского генерал-губернатора, управляющего министерством иностранных дел и так далее.