— «На мою ответственность», — повторил Дуглас ее слова.
— Вот именно. — Она рассмеялась. — И ты воспользовался.
— Прекрасно помню. На ковре.
Он налил себе еще вина. Хорошо узнаешь человека, только пожив вместе с ним, думал он. Начинаешь понимать его насквозь, складывая вместе многие тысячи мелких наблюдений и не имеющих названия ощущений. Научаешься совершенно точно согласовывать с ним свой жизненный ритм и настроение, даешь убаюкать себя, словно очутившись вдвоем вне времени и пространства; систола и диастола, движение туда и сюда, вперед и назад, инь и ян — до полного слияния. И не надо забывать про дар черпать из бездонной бочки обязательств глубокую умиротворенность, чувство прекрасного, взаимное понимание и душевный покой. Дуглас чувствовал, как этот покой окутывает его.
— Я беременна, — сказала Мэри.
Дуглас будто окаменел. Мелькнула мысль — что-то остановилось и оборвалось. А может, и не случилось ничего. Может, это и был момент вне времени. Да, именно! Ему хотелось, чтобы она повернула ключ завода в обратном направлении, чтобы слова вернулись обратно ей в рот, стали несказанными, чтобы ничего этого не было. Как странно!
— Понятно, — сказал он спустя очень долгое, как ему казалось, время. Затем прочистил пересохшее горло, в котором возник комок. — Понятно, — повторил он.
— Только самое начало, — тихо сказала Мэри. — Я могла бы сделать аборт. Но в моем возрасте… мы ведь говорили с тобой об этом, я, собственно, и начала этот разговор еще тогда в коттедже… это не так часто случается. Мы с тобой проверили.
— Мы… — Он чуть не сказал; «Мы не очень-то старались».
— Я старалась, — сказала она. — Но ничего не вышло. Может, другого раза уже не будет. Во всяком случае, я не собираюсь рисковать: я хочу этого ребенка.
— Он, конечно, от Майка.
— Да.
Тут только Дуглас заметил, что то, что он принял за рассудительность, было на деле суровой решимостью.
— Боже мой! — сказал он.
Ему непонятно было, что, собственно, он чувствует. Будто она своим сообщением выбрала из его души все нормальные реакции и пустила их по ветру. Но почему-то он чувствовал себя обязанным продолжать разговор. — Ну и что он?
— Он обрадовался, — ответила Мэри. — Немного удивился. — Она тщательно выговаривала слова. — Это случилось в Париже, когда мы ездили туда на несколько дней. С тех пор ни разу.
— Можно полюбопытствовать — почему?
— Я не уверена, люблю ли его, — сказала Мэри.
— А разве в этом можно быть уверенным? — спросил Дуглас, и ему вдруг показалось, что правильный ответ на этот вопрос помог бы разгадать загадку, по-прежнему стоявшую, как он считал, в центре большинства жизненных проблем.