Четверть Охотского полка полегло на подходах к позициям англичан – между пушками каменоломни и артиллерией кольдстримов. Эти черти, вставшие на карнизе Сапун-горы, стреляли воистину хорошо! Еще четверть полка повалилось от близкого огня штуцерников, которые последние минуты атаки били почти в упор. Петр все время ждал, что сейчас его найдет пуля, свинцовая горошина, отлитая за морем! Отыщет – и порвет ему грудь! Только один раз он оглянулся на крик – это схватился за грудь ротный Черенков, отступил, роняя саблю, и повалился назад. «Лешку пуля нашла! – лихорадочно думал Петр, – а вот меня – нет! Отчего так?» Уже впереди и наверху метались лица кольдстримов: англичане видели, что русские, давно распрощавшись с жизнью, стали точно призраками, бесстрашными гонцами смерти! С бешеными воплями, наводя ужас звериными криками и улюлюканьем, они прыгали через пикеты, попадая на английские штыки, но чаще сами, едва приземлившись, ловили на свои штыки англичан!
Кольдстримы, уже изрядно потрепанные, едва сдерживали натиск противника. Алабин, перелетевший пикет, краем глаза усек Павла Гриднева. В его руке не было сабли: коротка она для рукопашного боя, где правит штык! Гриднев дрался по-солдатски – ружьем, перехваченным у кого-то. И дрался лихо! Мстил он англичанам – мстил люто, сторицей платя за смерть товарищей. Артиллерийскую прислугу кольдстримов перекололи быстро! Поливал огнем тех, кто и ответить тебе не мог, рвал их на части? – так вот, получи! Батарея англичан опустела в два счета. Убитые были кругом, и Петр, бросив саблю в ножны, тоже вырвал ружье из чьих-то мертвых рук, и едва приготовился нападать сам, как напали на него. Англичанин в высокой шапке попытался ударить его штыком – Петр едва успел отбить этот выпад прикладом! Вражеский штык полоснул его по краю кителя! Кольдстрим отскочил и вновь прыгнул вперед, нанося удар, но тут уже и Петр был начеку! Этот прием знал каждый бывалый солдат и офицер: удар – назад – и вновь удар! Давняя наука! Теперь он вовремя и точно отбил удар, вывернул винтовку противника, закрутил ее, уводя в другую сторону, и свободным штыком сам ударил англичанина в грудь. Ударил наперво легко, а когда стальное жало вошло в неприятеля на ладонь и тот, выпучив глаза на вдохе, вдруг стал слабеть, Петр вдавил в него штык глубже, со злобой, и еще раз, да так, что ствол уперся в грудь кольдстрима, а стало быть, вышел штык из спины! И только потом выдернул сталь из тела врага, и англичанин, попятившись, роняя винтовку и зажимая широкую рану, повалился на спину – на своего уже мертвого товарища.