– Чере…паховый? – Мария все-таки взяла ложку, осторожно, как скорпиона. – А, извините… хлеб вы к обеду не…
– Я не ем хлеба! – гордо вскинула голову тетя-лошадь. – Я – худею! В нашем доме все едят без хлеба! – Повернулась к кухарке. – Подай второе!
– Сразу? – подобострастно улыбаясь, чуть приседая, спросила девочка в фартучке.
– Да. И уйди!
Девочка вытерла руки о полотенце и мигом убежала.
Хозяйка подняла бокал.
– За успех моего Тимоши! – мечтательно сказала, закрыла глаза и отпила половину бокала. Мария тоже пригубила терпкое, чуть горьковатое вино.
«У кухарочки же есть имя», – подумала Мария, зачерпывая ложкой черепаховый суп.
Вкусно было необыкновенно. Голова закружилась еще сильнее.
Тетка права, она и правда голодна. Надо есть. Но не жадно. Не быстро. Так. Вот так. Еще медленнее. Еще…
Все равно ее тарелка уже опустела, когда хозяйка еще возилась с супом и странно, совсем не аристократически, а как-то по-свинячьи причавкивала над ним.
Перед ней стояла огромная серебряная тарелка со вторым блюдом. Мария бессмысленно поскребла ногтем металл драгоценной посудины.
– Да, да, серебро высшей пробы! – Хозяйка снова отпила вина, уже одна, без Марии. – Кушайте, пожалуйста! Свининка, фаршированная грибами! Немецкий рецепт! У меня муж в Германии…
Дверь открылась сама собой, и Мария вздрогнула.
Чап-чап, царап-царап – застучали по полу когти.
Мария опустила глаза и увидела: громадный черный пес, бульдог, в расшитом серебряными блямбами ошейнике, настороженно глядя перед собой выкаченными глазами и потряхивая слюнявыми брылами, идет к ним, к столу.
– Ах ты моя душенька! – закричала хозяйка умильно. – Ах ты мой сладенький! Чарли! Чарлушенька!
Чарли близко, очень близко подошел к женщинам за столом – и сел, и уставился на Марию. От избытка чувств раскрыл пасть и пустил слюну. Слюна свисала у пса с зубов длинными серебряными нитями. Он издал кряхтение: «Гха-а-а» – и вдруг положил тяжелую башку на колени Марии.
Мария сидела без движения. И без дыхания.
– Не бойтесь, – довольно сказала хозяйка, – он не укусит. Он вас признал! Чарлушенька, голубчик! Поди поешь.
Пес снял голову с колен Марии и, цокая когтями по гладкому, выложенному белой плиткой полу кухни, побрел к своим мискам.
Миски не стояли на полу. Они висели на черном штыре над полом – большие, тоже, кажется, серебряные. В мисках возвышались горы еды.
Горы мяса, рассмотрела Мария.
Настоящего, хорошего мяса. Вырезки. Не костей.
– Поешь, моя собаченька! – пела хозяйка.
Мария украдкой вытерла ладонями обслюнявленную псом юбку.
– А где Тимофей? – спросила она.