Суламифь. Фрагменты воспоминаний (Мессерер) - страница 116

Да, это был танец, и в нем Эноске был божествен… Замысловатые фигуры и пируэты, необыкновенная, чисто японская пластика, повороты головы, ступней, выразительные неожиданные переходы…

Я поймала себя на том, что вскрикиваю от восторга вместе со всем залом. Ошеломительное зрелище!

Мне почему-то вспомнился эпизод из далеких, девичьих лет. Дело было на кавказском курорте. После вечерней зари, в призрачный час между угасающим днем и еще не вступившей в права ночью, на балконе своего номера запела великая Нежданова. Запела не на публику, даже не для друзей – для себя. Ее изумительное колоратурное сопрано лилось в полумраке, завораживая соловьиными переливами.

Эноске, Нежданова, гениальный скрипач Яша Хейфец, которого мне посчастливилось слышать в 1933 году… Искусство этих людей напоминает нам, как прекрасна жизнь.

После выступления Эноске мы бросились за кулисы, чтобы выразить свое восхищение. Звезда театра кабуки и его супруга пригласили меня провести с ними три дня на озере Хаконе, красивейшем курорте Японии.

Токио, 1980 год

…Неповторимые дни. Мы беседовали о балете, о древней магии кабуки, о вечной проблеме синтеза традиций и современности, о месте авангарда в пестрой палитре мирового искусства… О чем только мы не говорили.

Эноске сказал, что ему надо набраться сил перед новой программой, которую он тогда готовил.

– Я устал, – помню, вздохнул он. – Скоро уйду на последний отдых. Когда умру, свое имя Эноске я оставлю не сыну, а внуку. Ему всего пятнадцать лет, он юн, но я верю в его талант. Ему доверяю нести мое имя дальше, в будущее…

Позднее, уже работая с Токио балле, я увидела выступление молодого Эноске по японскому телевидению. Поразительный акт перевоплощения! Внук избрал для себя совсем иной стиль, нежели дед, но его одаренность достойна имени Эноске, теперь уже династии актеров кабуки. Я люблю артистические династии.

В 1980 году мы с сыном Мишей оказались в Японии в одно и то же время. Я, по обыкновению, преподавала в Токио балле. Он приехал с труппой Большого театра. Ему шел тридцать второй год.

8 февраля 1980 года радиостанции сообщили, что педагог-балетмейстер Суламифь Мессерер и танцовщик Михаил Мессерер попросили политического убежища в американском посольстве в Токио.

В факте эмиграции российского артиста нет ничего нового. Точнее, это не забытое старое. Исход балетных из России начался еще перед большевистской революцией и, кажется мне, вряд ли прекратится в обозримом будущем.

Из наиболее известных: Ида Рубинштейн уехала в 1910 году, Вацлав Нижинский – в 1911-м.