Суламифь. Фрагменты воспоминаний (Мессерер) - страница 127

Пользуясь благосклонностью и пониманием со стороны Люси Чейз, я едва успевала с самолета на самолет. Одновременно вокруг нас с сыном закрутился водоворот антрепренеров. «Вы будете преподавать там и там, но десять процентов перечисляйте, пожалуйста, на мой счет». Это были пока не очень понятные вещи. Чертик предпринимательства во мне, думаю, и до сих пор не проснулся.

Я давала уроки, давала уроки, давала уроки… чаще всего четыре урока в день, в 35-градусную жару в душном, влажном Нью-Йорке, носясь с одного его конца на другой, ибо вскоре стала работать в четырех местах.

Я мало общалась с выходцами из СССР. Но с некоторыми людьми встречи в почти тропическом Нью-Йорке казались мне прикосновением к чистому, хрустящему подмосковному снегу.

Я храню пожелтевший фотоснимок миловидной седеющей женщины с усталыми глазами. Рядом девочка. На обороте надпись: «Мите и Мише от Светланы и Оли. С приездом!»

Это Светлана Аллилуева, дочь Сталина, со своей дочкой. Они разыскали нас сразу же после нашего появления в Нью-Йорке и первыми навестили со словами ободрения и поддержки.

Светлана Аллилуева с дочкой Олей

Судьба свела меня с дочерью Сталина еще в военные годы, когда я вернулась в Москву из куйбышевской эвакуации танцевать в «Дон Кихоте». В осажденной столице люди тянулись друг к другу. В мою коммуналку в Щепкинском проезде постоянно заглядывали гости, знакомые и незнакомые. Благо окна мы заклеили бумагой, можно было посидеть, не нарушая приказа о светомаскировке. Кто-то тогда привел группу «кремлевских юнцов»: Степана, сына Микояна, Светлану с братом Васей Сталиным. Позднее Вася продолжал заглядывать к нам, одаряя царскими по тем временам подарками: то поросеночком, то бутылкой красного вина.

Вот откуда я знаю Светлану.

К той нашей встрече в Нью-Йорке Светлана уже разошлась с Уильямом Петерсом, американцем-архитектором. Они прожили вместе всего два года. Ей казалось, что интерес к ее книгам угасал, американский быт поворачивался темной стороной.

Тем не менее она поразила меня своей жизнерадостностью и философским отношением к жизни. Рассказывала много и бросила запомнившиеся фразы:

– Когда люди оказываются в эмиграции, то иные, поддавшись ностальгии, начинают сожалеть о том, как все сложилось. Но это те, кто, оставшись дома, сожалел бы еще больше…

А пока Светлана старалась поддержать меня, внушить мысль в духе Дейла Карнеги: чего судить-рядить о чем-то уже свершившемся. Особенно если возврата нет.

– Я никогда ни о чем не жалею, – заметила она. – Как Бог распорядился, так и должно быть в человеческой судьбе…